Юный турист. Глава 2.

Глава вторая

      Пеший поход

     

      С картой по реке

     

      Встретились мы на вокзале рано, а в семь часов уже отправился поезд. Опоздавших не было. Их никогда не бывает, если известно, что ждать не будут.

      Ровно через 1 час 55 минут поезд подошёл к платформе Соть — вот она на карте в квадрате 10-74. Это ты легко найдёшь: видишь сверху, на обрезе карты, цифра 10, а слева — 74. Теперь нам чуть меньше километра до пристани — она на левом берегу реки, в квадрате 09-74. Правый и левый берега определяются, если стать лицом по течению.

      Когда мы находимся на берегу, определить направление течения просто — по плывущим предметам. На карте же приходится ставить стрелку — она чуть левее пристани в квадрате 08-74, а цифра 0,1 показывает скорость течения: ОД метра в секунду. В квадрате 14-68 та же цифра — значит, течение ровное, без резких ускорений. Во всяком случае, на этом участке. Такая скорость невелика, не спешит река.

      Но нам надо поторапливаться: до пристани 1 километр, а до отправления парохода — 15 минут. Вроде бы успеем: 4 километра в час — нормальная скорость для пешехода, однако и время на «разгон» необходимо: надеть рюкзаки, построиться, пересчитаться — все ли 12 человек тут? Вот минута-другая и прошла — пока стоишь, время летит быстро.

      Значит, потребуется нам скорость не 4, а все 5 километров в час. Да ещё рюкзаки... Не будь до пристани хорошей дороги — не успеть...

      Пароход большой, трёхпалубный, старый. Собственно говоря, теперь это уже теплоход, потому что освободили его от котлов, паровой машины и поставили дизель. Но старые гребные колёса остались. Потому-то есть в нём что-то доброе, уютное, неторопливое. Тебе эти колёса, наверное, не нравятся, несовременно а мне они напоминают детство.

      Сегодня ты идёшь в свой первый поход. Ты у нас новичок, поэтому тебе я буду рассказывать и о том, что другие уже знают. Впрочем, в группе у нас ещё один «новичок» — руководитель Коля. Мне ему тоже придётся помогать, но только в случае крайней необходимости. А так пусть сам ищет решение — на его счету уже около десятка небольших походов.

      С палубы хорошо видна местность по обеим сторонам реки и сама река. Только что проехали под двумя мостами — шоссейным и железнодорожным, по которому ехали на поезде. 

 

      Дальше на карте через реку нанесён пунктир, что значит перевоз: где-то тут должна быть лодка с перевозчиком, А зачем тут перевоз? Чтобы из Ивановки, что на правом берегу, добираться до хуторов Ивановских — на левом. Ивановка — большая деревня. На карте возле неё стоит «88 СС». Иными словами в ней 88 домов и сельсовет. На Ивановских хуторах всего 10 домов или даже просто построек — сараи, хлева. Нам они не столь и важны. А вот в Ивановке, где сельсовет, — и телефон есть, и медпункт, по всей вероятности. Вот это — важно!

      На правой береговой линии маленький кружочек и синяя цифра 108,9 — высота уровня реки в метрах над уровнем моря. Если вниз по реке пробежим глазами до квадрата 14-68, то увидим цифру 108,1. Значит, на этом расстоянии уровень реки понизился на 80 сантиметров.

      Много ещё всяких цифр на карте. Мы их постепенно разберём и научимся таким образом читать карту.

      От мостов мы удалились километра на два. На глаз расстояние над водой трудно определить, а по карте легко. Вот справа от нас обрывистый берег (на карте вдоль него зубчатая коричневая линия), а слева — пологий песчаный (и на карте точками песок нарисован). Ещё немного — и слева вольётся в нашу Соть речка Тихая. Мы где-то у самого поворота. Посмотри: внизу карты указан её

      масштаб 1 : 50 ООО. Это значит, что в сантиметре карты поместилось 50 ООО сантиметров местности (то есть 500 метров). Измерим линейкой рас-стоя ше по карте до моста. Чуть больше 4 сантиметров получилось. Кстати, на нашей карте можно и без линейки обойтись, ведь на неё нанесена сетка. Расстояние между линиями сетки 2 сантиметра, или 1 километр на местности. Но река идёт наискосок, и потому расстояние чуть больше.

      Нашу карту называют «пятисот-метровкой», или «полукилометров-кой», кому как хочется. Но теперь, услышав такое название, ты будешь знать, что оно означает. Есть карты «километровки» (масштаб их 1 : 100 000, то есть в 1 сантиметре 1 километр), «трёхкилометровки», «пятикилометровки» , «десятикилометровки» и так далее. А в каком-нибудь небольшом атласе ты можешь даже на одной странице увидеть целое земное полушарие. Тут масштаб гигантский — 1 : 150 000 000, то есть в 1 сантиметре 1500 километров земной поверхности.

      Но пока мы с тобой рассуждали, теплоход миновал устье речки Тихой, и слева открылся берег, низкий, очень зелёный — это, конечно, болото.

      А где же озеро Щучье, что в квадрате 13-74? Озеро мы, пожалуй, не увидим, потому что высоты нам не хватает: с самолёта или с вершины холма увидели бы, а с теплохода нет.

      Обернись скорее — теплоход наш поворачивает вправо, и за поворотом сейчас скроется мост. Теперь мы можем точно определить, где плывём. Давай карандаш и линейку. Вот мимо этого обрыва только что видели лево-бережный край моста. Так и прочертим линию: от моста по касательной к правому выступу берега, а мы на середине реки.

      Теперь можем и скорость теплохода определить. Сейчас 9 часов 35 минут. А под мостом проплыли в 9.20. Получается, за 15 минут прошли 3 километра, а за час — 12. Не быстро!

      На границе квадратов 12-72 и13-72 на реке нарисована стрелка, а над нею и под нею цифры:

      Здесь обозначены ширина реки (285 метров), глубина (4,8 метра), а П — песчаный грунт дна. Глубоко, на мель не сядем.

      На берегу слева — смешанный лес, а на карте в квадрате 14-72 снова формула: два топографических знака, тебе, наверное, знакомы по школьной географии; надпись уточняет породу деревьев — сосна и дуб; формула же обозначает, что средняя высота деревьев здесь 20 метров, средняя толщина (диаметр) 0,20 метра (20 сантиметров), расстояние между стволами около 5 метров. Не густой лес.

      Чуть ниже в том же квадрате синяя точка (источник) и цифра высоты над уровнем моря — 134 метра. Мы можем кое-что узнать про этот безымянный ручеёк, начинающийся здесь и впадающий в Соть чуть впереди. Уровень реки тут примерно 108,5 метра (помнишь: в квадрате 11-73 уровень был 108,9, в квадрат 14-68 уже 108,1, мы находимся где-то посередине). Теперь от 134 отнимем 108,5. Значит, вода примерно за 1,5 километра (посмотри на квадраты 14-72 и 13-71) опускается на 25,5 метра. Наверное, ручеёк оживлённый, но всё зависит от количества воды. Если бы Соть шла с таким уклоном, то это был бы грозный горный поток, с порогами и водопадами.

      Мы проплыли дальше. И опять слева высокий холм. Цифра на карте обозначает высоту — 237,3 метра. Вычитаем из неё высоту уровня реки (приблизительно 108,3 метра) и получаем 129 метров. Между этой высотой и рекой множество извилистых коричневых линий. Внизу карты написано: «Сплошные горизонтали проведены через 10 метров». Это как раз относится к коричневым линиям.

      Горизонтали — словно ступеньки лестницы. Все они одинаковой высоты, но расстояние между ними разное. Если ступени широкие — лестница пологая, а если узкие — крутая. В действительности склон, как ты видишь, совсем не ступенчатый, но линии горизонталей позволяют его наглядно изобразить на плоском листе бумаги, определить его крутизну, узнать высоту в любой точке. Раз уровень реки 108 метров (с несколькими сантиметрами), то первая коричневая линия прошла там, где берег поднялся на 110 метров, вторая — на высоте 120, третья — 130 и так далее. Кроме сплошных горизонталей есть ещё и прерывистые, пунктирные (например, в квадрате 15-70 у самой высоты 237,3): они проведены не

      через 10, а через 5 метров. Благодаря им мы можем, даже не глядя на местность, только по карте установить: там, где горизонтали собрались вместе, расположились тесно друг к другу, подъём крутой, а где они далеко друг от друга — подъём пологий.

      Но и холмы и впадины изображаются совершенно одинаково — замкнутыми линиями одна в другой. И поди разберись, прибавляется высота или убывает. Чтобы такой путаницы не произошло, на отдельных горизонталях проставлены маленькие штрихи — бергштрихи (горные — в переводе с немецкого). Они показывают, куда потечёт вода, если её вылить на склон. Например, в квадрате 17-70 у цифры 223,7 бергштрихи проставлены на наружной стороне горизонталей — это холм. А в самом углу карты, в квадрате 18-67, бергштрихи внутри — это впадина.

      Вот тебе самые начальные сведения по карте, чтобы время в пути скоротать. Водный наш путь уже кончается. Видишь впереди пристань Каменную, а перед нею паром. На нём мы переправимся на левый берег. Посмотри, как устроен паром. Баржа ходит по тросу, натянутому над водой, а когда нужно пройти судну по реке, трос опускается в воду — ложится на дно. Сейчас паромщик его «утопит», чтобы нас пропустить. Опустил, и на семафорном столбе поднялся знак — путь открыт. А ну-ка дружно крикнем паромщику: «По-до-жди-те нас! По-до-жди-те нас!» И с реки после молчания (пока звук долетел) доносится: «Дава-а-й!»

      Пристань приближается: плавающий дебаркадер, и на деревянной его стене надпись — «Каменная».

      — Слушай, Коля, это не наша остановка, нам на каменной, а эта явно деревянная. Вот и мелом смотри написано: «Не верь глазам своим», — говорит кто-то из ребят.

      — Скорее, скорее, не забывайте рюкзаки! — кричит Коля: ему не до шуток.

      Взглянем на часы: 10 часов 15 минут — прибыли точно. Мы бежим по берегу к парому. Паромщик ждёт. Потом он поднимает на семафорной мачте новый сигнал. Трос натягивается, появляется из воды, и мы отплываем.

      Наш маршрут

      Он пересекает угол глухого междуречья с водораздельным хребтом между реками Сотью и Орляной.

      Междуречье (само слово говорит за себя) — местность, заключённая между двумя реками. Хребет, проходящий между ними, является водораздельным. Вся дождевая вода и вода источников в конце концов течёт либо в Соть, либо в Орляну, в зависимости от того, с каких склонов скатывается. И потому склоны мы различаем — принадлежащие бассейну Соти или бассейну Орляны. Та вода, которая попадает в Сакмару, всё равно принадлежит Орляне: Сакмара ведь в неё впадает. Но это уже за пределами нашей карты, или, как говорят, за обрезом карты.

      Сам хребет пропилен вдоль узкой котловиной реки Сакмары с цепью озёр: Вольное, Долгое, Холодное.

      Нам предстоит подняться на западную часть хребта, спуститься в котловину и переправиться через Сакмару. Эта переправа может оказаться сложной: река хоть и не широкая, но глубокая, быстрая. Не пришлось бы делать большой крюк — обходить по истокам. После переправы надо подняться на восточную часть хребта и через верховья рек Губановки и Семеновки (на карте не подписана, расположена к северу от Губановки) выйти к деревне Костино на реке Орляне; там есть автомобильная дорога, по которой мы вернёмся на автобусе завтра вечером.

     

      После парома с поворота дороги идём в лес. В лесу нетрудно и заблудиться, поэтому попробуем определить направление и поучимся ходить по азимуту.

      Сначала определим по карте направление и вычислим магнитный азимут. Берём карту и находим на ней точку нашего стояния там, где мы высадились с парома. А вот место на берегу озера Лача, на которое нам надо выйти.

      Измеряем линейкой расстояние — 3 сантиметра. Карта имеет масштаб 1 : 50 ООО. Значит, до озера Лача 1,5 километра. Прочерчиваем направление — наш курс. Измеряем транспортиром угол курса от вертикальной линии сетки (от направления на север) по часовой стрелке, но и без транспортира видно, что угол прямой — 90°.

      Это дирекционный угол, нам же нужен магнитный азимут, то есть угол, отсчитанный от стрелки компаса. А он на нашей карте меньше дирекционного на 8°36. Чтобы определить его, надо посмотреть на рисунок внизу карты, где изображены два сектора окружности. Для удобства обозначим прямые латинскими буквами, как в школе на уроке геометрии. АВ — линия сетки, которая нанесена на карте. Стрелка компаса показывает на северный магнитный полюс, это линия АД — магнитный меридиан. Линия АС — истинный меридиан; от него магнитный меридиан отклоняется на 6°15 к востоку, а линия сетки — на 2°21 к западу. В сумме и получается 8°36/. Истинный меридиан — направление на географический полюс земли. Отклонение магнитной стрелки называют склонением, и существует оно потому, что стрелка компаса показывает не на северный географический полюс, а вдоль магнитно-силовых линий, сходящихся на северном магнитном полюсе, который находится на севере Канады. Отклонение линии сетки происходит из-за кривизны земли: земля — шар, карта же — плоский лист бумаги; вот картографам и приходится «хитрить».

      Теперь вычтем из 90° поправку 8°36 и получим 81°24/. Это и есть наш магнитный азимут. Округлим его до 80° — ошибка будет невелика.

      Повернём компас так, чтобы стрелка совпала с цифрой 0 на круговой шкале, а наше направление — там, где 80°.

      Нас 12 человек. Я как старший и опытный назначен замыкающим: я должен идти сзади и следить, чтобы никто не отстал. Коля идёт впереди. Того, кто, по его мнению, слабо ходит, он поставил сразу за собой, чтобы, ориентируясь на них, задавать темп. И теперь опять взглянем на часы — 10.50.

      В лесу начался подъём. Да это и было видно по карте — пунктир нашего пути пересекают линии горизонталей.

      Идём пятнадцать минут. Первая остановка обязательна: руководитель расспрашивает, не натёр ли кто ноги, удобно ли прилажены рюкзаки? Не более пяти минут остановка, и снова в путь. Движемся довольно медленно: склон местами крут, зарос лесом с кустарником. Часто останавливаемся, Коля сверяется по компасу. Но это он просто подстраховывается: сейчас слишком часто смотреть на компас не обязательно — солнце на юго-востоке, а это прекрасный ориентир. Солнце перемещается за час на 15°. Если заметить по теням деревьев угол движения на 7,5° левее требуемого азимута, то можно целый час идти не глядя на компас: первые 30 минут будешь отклоняться влево, а потом вправо. Только нужно этот час двигаться с одинаковой скоростью или хотя бы не останавливаться.

      Остановились.

      — В чём дело, Коля?

      — Тут обрыв крутой, не вскарабкаться, — отвечает он. — Сейчас пройду вдоль него, разведаю путь подъёма.

      Обрыв виден на карте. Он изображён линией с частыми штрихами. Штрихи эти, как и бергштрихи, показывают направление обрыва. В данном случае мы стоим внизу — упёрлись в стенку.

      Обрыв — как раз тот единственный случай, когда горизонтали на карте прерываются. Вернее, они не врут, что на карте нет места, чтобы изобразить их раздельно. И придуман на этот случай условный знак обрыва.

      По карте можно определить его высоту. Нужно найти две горизонтали, которые бы встречались, но чтобы одна подходила сверху обрыва, а другая — снизу, и рассчитать высоту каждой из них. Разница между ними и будет высотой обрыва. Высота нашего обрыва от 20 до 30 метров.

      Наконец проход найден, и по узкой промоине мы преодолеваем обрыв. Ещё немного — и переваливаем через холм: начинается спуск к озеру.

      Идём по лесу сквозь кустарник, на крутых участках от дерева к дереву. Наконец, перейдя довольно полноводный ручей, выходим к озеру Лача.

      11 часов 40 минут. За 50 минут прошли полтора километра. Не шибко. Но, впрочем, нормально — с остановками, подъёмом, спуском, разведкой. А главное — без тропы.

      И вдруг поляночка с нетоптаной травой, застывшее от безветрия озеро, старый бор на противоположном берегу.

     

      Дневной привал

      Мы идём по берегу вдоль самой воды.

      — Сюда, ребята, рюкзаки в одну линейку, вот здесь под деревом. Доставайте топоры, посуду. Быстрее! Тут будет костёр, — командует Коля.

      Да уж так командует, что приказы летят во все стороны:

      — Валентин — за водой, Толик, — подвеску для вёдер. Таня, Вера, будете варить. Кто завхоз? Андрей? Выдать им продукты. Остальные все за дровами, быстро.

      — Сейчас всё сделаем, — откликается Толик.

      Нам с тобой за дровами. Пойдём скорей. Ишь, как Коля расшумелся! В общем, правильно всё делает, но надо поспокойнее. Ребята уж посмеиваются над ним. И так всегда — чем меньше крика, тем больше авторитета у руководителя. Коля — хороший руководитель, просто ему энергию некуда девать. Но вот он забыл сказать, кто будет разжигать костёр. А быстро это сделать не всегда просто. Тем более что ночью прошёл дождь.

      Ты замечал, наверное, что две-три веточки в палец толщиной, вынутые из костра, горят, если их держать вместе, а по отдельности гаснут. Это потому, что когда они вместе, то друг друга -греют и распаляют.

      Но почему спичка одна горит? Потому, что это тоненькая щепочка и обычно не круглая, а четырехугольная и с рёбрышками, и ей легко самое себя разогревать.

      Горение зависит от размеров и формы дров. Тонкие щепочки горят в одиночку, хворостины потолще — только две рядом, полешки ещё потолще — только по трое будут хорошо гореть, наконец, совсем толстые брёвна хорошо горят, когда их четыре, пять, шесть. А если захочешь сделать устойчиво горящий костёр из трёх больших брёвен (или даже из

      двух), то нужно их особым образом расположить, то есть «построить» костёр.

      Придуманы различные конструкции костров. Все они основаны на одном и том же принципе: чтобы дрова хорошо друг друга грели.

      Для костра подготовь всё заранее. Собери пучок тонких сухих веточек толщиной со спичку или чуть толще, но длиннее спички раз в пять. Пучок плотно свяжи посередине проволочкой или на худой конец мокрой верёвкой. Лучше всего брать веточки от сухих еловых лап.

      Отдельно сложи нарубленные веточки потолще, миллиметров пять толщиной. Их должно быть как можно больше. Отдельно заготовь и полешки толщиной 1 — 2 сантиметра. Имей сразу некоторый запас брёвнышек.

      Место для костра расчисти от высокой травы, от горючего лесного сора. Потом возьми пучок, поднеси к его концу спичку. Когда пучок хорошо разгорится, опусти его на несколько тонких веточек, аккуратно положенных на земле наподобие решётки, и поверх тоже положи такие же веточки, штук десять, не больше. Подожди, пока они начнут гореть.

      Теперь начинай аккуратно, по одной подкладывать веточки так, чтобы они лежали друг к другу достаточно плотно и, главное, устойчиво. Если костёр у тебя развалится, он обязательно погаснет. Затем клади веточки потолще. А потом и брёвнышки. Но не спеши, делай так, чтобы новые дрова не придушили огонь.

      Конечно, в хвойном лесу в сухую погоду костёр можно зажечь каким угодно способом, но под дождём в лиственном лесу сделать это очень трудно. Иногда необходима даже специальная растопка: кусок свечки, комок смолы, сухая береста, в крайнем случае подсолнечное масло. Сливочным маслом разводить костёр я не пробовал — дороговато.

      А помнишь, у Джека Лондона в рассказе «Костёр» одинокий путник погиб потому, что не сумел разжечь огня. Он уже был близок к успеху, но снежный ком, сорвавшийся с дерева, задушил пламя. И человек замёрз. Учись разводить костёр, не ленись: в жизни это очень пригодится.

      Костёр горит. А как у нас с дровами? Достаточно ли? Приготовить еду хватит? Смотри: мы с тобой только два раза сходили за дровами, а уже внушительный запас сушняка.

      Но когда дров мало, сначала надо всё приготовить для варки пищи, а потом уже зажигать огонь.

      А что подготовить?

      Продукты, воду, подвеску для посуды.

      В туристских книжках обычно приводятся многочисленные способы подвески котелков и вёдер над костром. Картинками об этом разрисовывают целые страницы. И тут я хорошо понимаю авторов: ведь так приятно придумать ещё один способ подвески кастрюль. Это как игра, а проигравшие лишаются обеда. Беда только в том, что играет один, ну двое, а обеда лишаются все. Так что лучше не играть, и если нет цепочки с крючками или остановились на поляне (как мы сейчас), то надёжнейшим образом заколотить в землю две здоровенные толстые рогатки из сухостоя. И поглубже. Если земля слишком твёрдая, то пробить в ней глубокую дырку более тонким колом и лишь потом забивать рогатку. И, забивая, колотить не по самой рогульке, чтобы не расщепить её, а по пеньку. Если на песке разводим костёр, то выкопаем яму и закрепим в ней рогатку камнями. Когда камней нет, заколачивать рогатку приходится на добрый метр. Перекладину сделаем из сырой палки толщиной 7 — 10 сантиметров. Такая основательность обязательна. Но сейчас в нашей группе это дело поручено Толику. Пойдём посмотрим, как он всё оборудовал.

     

      Планы на день

      Пока готовится еда, посмотрим на карту. Нам предстоит довольно трудный переход, и нужно тщательно наметить путь.

      Вот раздвоенный рог озера Лача, вот точка нашего лагеря. Налево залив, по берегу которого пройдём вверх и где-то в километре отсюда переправимся через речку Вороновку. Недавно прошли дожди, в Вороновке может быть много воды. Не пришлось бы подниматься по ней слишком высоко.

      — А что, если идти по этому берегу Вороновки до самых её верховий? — предлагает Коля.

      Такой путь тоже обсуждался, но мне кажется, что интереснее вариант подъёма по ручью Рогатому к горе Ключевой — высшей точке района. Гора наверху безлесная, с неё мы далеко увидим... Надо после обеда обсудить оба варианта со всеми ребятами.

      — А что, если разделиться на две группы и пойти по разным маршрутам, — предлагает Коля. — Встретимся вечером около озера Вольного?

      Хитёр: ему хочется повести часть группы самостоятельно — избавиться от моей опеки. Ну, что ж, это вариант возможный, но надо обсудить с ребятами.

      Поспела вермишель с тушёнкой, и девочки вкусно приправили её лавровым листом и свежей петрушкой. Потом чай с лимоном, для желающих — со сгущённым молоком. И ещё бутерброды с маслом и колбасой, а сахар и хлеб без ограничений.

      Мы можем позволить себе такой пир, потешу что идём только на два дня. В более длительных походах продукты придётся экономить: путь долог, а всю снедь несёшь на спине.

      Мысль о переходе двумя группами ребята приняли восторженно. Это действительно интересно, хотя и достаточно сложно.

      Прежде всего нужно выбрать ещё одного руководителя. Я предложил Васю. Он был уже во многих походах, хорошо ориентируется на местности. Все согласились. Вася получил карту, а компас у него свой. Оба руководителя приступили к формированию групп.

      Я иду с Васиной группой, а ты с Колей. Может, это и не очень хорошо: и ты в путешествии впервые, и Коля — новичок-руководитель. Но уж очень ему хочется побыть самостоятельным, хотя, кажется, я не слишком докучал ему. Да и тебе, должно быть, надоел мой внимательный глаз.

      Разделились по шесть человек, однако все три девочки оказались у нас, а Колина группа — сплошь мужская. И она по этому поводу возликовала. Вася ничего не имел против девочек, но нам надо взять с собой всё снаряжение: две палатки, два котелка, два топора — большой и маленький; у нас три спальных мешка, три одеяла, четыре широкие поролоновые подстилки, сорокаметровая капроновая верёвка, репшнур и карабины. А двухдневный запас продуктов на шесть человек весит около пятнадцати килограммов. И если учесть, что девочки должны нести гораздо меньше, чем мальчики, то понятно, что группа Васи оказалась несколько перегруженной.

      Коля предложил взять часть нашего груза: всё равно к вечеру встретимся... Но этого делать нельзя. Каждая группа на всякий случай должна иметь всё необходимое.

      И участники перераспределились: Таня пойдёт с Колиной группой, а Андрей — с нами.

      Маршрут Колиной группы. Правым берегом Вороновки вверх. Переход вброд через впадающий с северо-запада ручей. Подъём в район высоты 283,5 — горы Вороновской. Если тропу найти не удастся, двигаться долиной Вороновки до развилки ручьёв в квадрате 16-73 и по западному к вершине. Восхождение на Вороновскую. На вершине оставить записку. Далее спуск в северном направлении и выход на тропу, идущую мимо горы Лысой к озеру Вольному. И далее до места встречи на южной оконечности озера Вольного, там где из него вытекает река Сак-мара.

      Если тропу найти не удастся, то спуститься с горы Вороновской в восточном направлении (магнитный азимут 80 — 90°) до выхода на склоны, обращённые к озерку в истоках Вороновки. Далее в северо-восточном направлении до выхода на перевал к югу от горы Лысой. И спуск с перевала на северо-запад в котловину озёр.

      Протяжённость маршрута 11 км.

      Маршрут Васиной группы. Обход северо-западного залива озера Лача и переправа через реку Вороновку. Далее по склонам высоты 223,7 в восточном и северо-восточном направлениях до ручья Рогатого (смотри предыдущую карту). Подъём по ручью и восхождение на высоту 357,0 — гору Ключевую. Спуск в северном направлении. Движение по водораздельному хребту до ручья, впадающего в озеро Долгое. Спуск по ручью к средней части Долгого. По берегу озера на северо-запад и далее берегом реки Сакмары до места встречи групп на южной оконечности озера Вольного.

      Протяжённость маршрута 11 км.

      Выход на маршруты — 13.30. Контрольный срок прибытия на озеро Вольное — 19.00.

      Получается на весь маршрут пять с половиной часов. Казалось бы, достаточно на 11 километров, но, учитывая характер местности, больше чем на 3 километра в час рассчитывать не приходится. А скорее всего меньше. Кроме того, предстоит восхождение на вершину. И ориентировка не всюду проста, и с картой работать придётся очень внимательно, на что тоже нужно время.

      И тут взяло меня сомнение: стоит ли всё это затевать во второй половине дня? Ведь после контрольного срока останется что-то около двух часов светлого времени. Лучше бы начинать с утра. Может быть, отменить? Но уже все собрались, и такой азарт у ребят! Если не будет дождя — справятся. Сил и опыта хватит. Да и карта хорошая, подробная. Нет, отступать не стоит.

      Простая переправа

      Ваша группа срывается первой и почти бегом. Ясно, начинается гонка на местности. Хоть и коварная это штука, но что поделаешь — запрещать бесполезно, всё равно будете «жать», чуть только из глаз скроетесь. Конечно, лучше бы вы пришли первыми — мне было бы спокойнее.

      Вот и скрылись среди деревьев. Счастливого пути!

      Мы сначала идём в ту же сторону, по берегу западного залива озера Лача, огибаем его с севера и выходим к Вороновке. Колина группа ушла по ней вверх. Мы перейдём её по бревну, кем-то давно перекинутому, но, кажется, не слишком ещё гнилому.

      — Давай попробую, — говорю я Васе. — Я самый тяжёлый.

      Он в затруднении: вроде бы и логично — если самый тяжёлый пройдёт, то и всех бревно выдержит. Но с другой стороны, что это за аргумент — тяжесть тела, чтобы лезть вперёд руководителя?

      — Нет, — говорит Вася, — попробую сам и протяну перила.

      Ну, что ж. Речка невелика, глубина ниже колена, ширина метров шесть, но вода бежит быстро, и в метре над ней по круглому сырому бревну идти довольно страшно. У кого-нибудь наверняка закружится голова.

 

      Вася достаёт верёвку, подаёт её мне и просит «выдавать» понемногу. По неписаному закону руководитель идёт первым. А руководитель у нас сейчас — Вася.

      Если бы река была опасной: течение побыстрее, такое, что плывущую щепку не совсем легко по берегу пешком догнать, а глубина повыше колена, то Вася привязался бы к верёвке грудной обвязкой со специальным узлом (мы ещё в этом походе потренируемся его завязывать) или надел бы страховочный пояс и пристегнулся к верёвке карабином. Я бы держал её не просто в руках, стоя у самой воды, а пристроился поудобнее, так, чтобы верёвка прошла с опорой на дерево. Если же подходящего дерева нет, то надо держать её вдвоём или втроём, и не просто в руках, а специальным приёмом «через плечо». Ивее это называлось бы — «обеспечить страховку при переправе».

      Между прочим, больше всего несчастных случаев бывает в пеших походах из-за переправ. Конечно,

      гибнут не на таких речках, как эта, но и те с виду кажутся не очень страшными. Есть и такие, которые хороший прыгун с шестом перемахнёт, а мчат так, что моментально уносят сорвавшегося, вода не даёт ему встать на ноги, норовит ударить головой о камень.

      Вася перешёл на противоположный берег, закрепил верёвку за дерево и приказал натянуть «перила». Мы натянули верёвку вдоль бревна, но не над ним, а сбоку, чтобы удобно было держаться одной рукой с той стороны от бревна, которая вниз по течению; тогда повисшего на «перилах» течением не затащит под бревно. Будь река опаснее, каждый надел бы страховочный пояс и при помощи двухметрового отрезка репшнура и карабина пристегнулся бы к натянутой верёвке. В тот же карабин пристегнул бы страховочную верёвку, чтобы вытащили его, если сорвётся и повиснет на «перилах».

      Наверное, сейчас стоило бы всё это проделать для тренировки. Но надо спешить, а потренироваться у нас ещё будет возможность.

      Спешить... Так чаще всего и бывает. Всегда спешат — на поезд, к месту встречи, к контрольному сроку — и опасности не хотят замечать. А потом раз... и спешить уже некуда. Или некому.

      На переправах спешить нельзя. Это должно стать твёрдым правилом с первых шагов туриста и спортсмена, потому что на его пути будут встречаться всё более опасные, я бы даже сказал, страшные реки.

      Потратить на сложную переправу полдня — обычное дело. А иногда и целый день. И ещё вопрос — удастся ли её навести? Однажды в горах Памира альпинистская экспедиция несколько дней пыталась соорудить навесную верёвочную переправу через бешено мчащийся поток, да так и ушла, не попав в намеченный горный район: река не пустила.

      — А если бы не было здесь бревна, что бы мы делали?

      — Мы могли бы его перекинуть сами или перешли бы реку вброд.

      Будь она посложнее, шли бы со страховкой. Если же совсем опасная, пришлось бы подниматься к истокам, туда, где меньше воды. И ещё остаётся в запасе навесная переправа, но это нам предстоит на реке Сакмаре.

      Вверх по ручью

      После переправы через Вороновку пошли на северо-восток, поднимаясь по сильно заросшему склону. Потом начался спуск к ручью Рогатому.

      Колина группа сейчас должна двигаться вверх по Вороновке. Какая у них там тропа? Не взял ли Коля слишком быстрый темп?

      У нас уже начинается спуск к ручью. Пойдём наискосок, траверсируя склон. Траверс — значит, пересечение. Моряки говорят — «на траверзе», то есть сбоку, поперёк хода, а точнее, в стороне, на линии, перпендикулярной борту. Альпинисты словом «траверс» называют восхождение, когда подъём с одной стороны вершины, а спуск по другую её сторону. Иногда альпинисты совершают за один раз траверс нескольких вершин и даже целых хребтов. Горные туристы тоже совершают траверсы хребтов. А когда надо пересечь склон, не поднимаясь и не опускаясь, говорят: траверсировать склон по горизонтали. Мы сейчас пересекаем склон наискосок, со спуском к ручью: не хотим слишком сильно спускаться, чтобы потом не подниматься вдоль ручья.

      Но склон становится круче. Идти неудобно, да и густые заросли кустов мешают. В конце концов Вася правильно решает спуститься к ручью.

      Движемся по ручью. Русло каменистое. Кусты и ветви деревьев нависают над водой, образуя местами тоннель. Воды в ручье мало, нам удаётся чаще всего перепрыгивать с камня на камень. Кое-где и по берегу, и по галечным островам идём. Такая дорога выматывает ребят, но темп пока не снижаем. Если в узкой долине нас застанет сильный дождь, вода резко поднимется. Конечно, на такой маленькой речке это не страшно: просто

      придётся подняться повыше и продираться сквозь кустарник. Другое дело в горах: там подъём воды в реке — вещь коварная, особенно в ущельях, где стены поднимаются почти вертикально. Такие ущелья называют каньонами; в сильный ливень они могут превратиться в ловушку для непредусмотрительных путешественников, а предсказать подъём воды довольно сложно (вот и сейчас мы не видим из-за густого леса, что делается впереди). Идут по ущелью люди и не знают: может быть там, в верховьях горной реки, уже разразился ливень и катится на них мощная волна.

      Подходим к развилке ручья (квадрат 17-69) и делаем привал.

      Как там Колина группа? Да и ты как чувствуешь себя? За новичка всегда тревожнее, чем за остальных ребят, хотя, конечно, думаешь и обо всей группе. Самое главное, хватит ли у тебя мужества, да, именно мужества, когда трудно тебе, не выдерживаешь темпа и выкладываешься из последних сил или с обувью непорядок и надо остановиться, переобуться — хватит ли у тебя мужества сказать об этом прямо, попросить сбавить скорость. Новичок всегда старается показать, что он не слабее других, хотя ему, может быть, уже невмоготу. Впереди вам ещё предстоит подъём в гору. Не загонит ли вас Коля в своём стремлении прийти первым? Наверное, всё-таки зря я отпустил тебя с той группой. Где вы теперь идёте?

      Мы вышли в 13.30, а сейчас 14.40. У нас была переправа, а потом трудная дорога, и потому за 1 час 10 минут мы прошли примерно 2,5 километра. У вас путь должен быть полегче — тропа по берегу. Думаю, что километра три вы уже отмахали. На карте это три квадрата — путь у вас почти прямой. Значит, вы где-то у левого притока Вороновки. Думаю, Коля не погонит вас дальше без отдыха: ведь начинается самое трудное — подъём на Вороновскую.

      Но даже если бы не было подъёма, нужно чередовать ходьбу с короткими остановками. Когда рюкзаки очень тяжёлые, остановки делают чаще; скажем, полчаса ходьбы и пять минут отдыха. Это, конечно, не закон — когда хорошо идётся, можно обойтись и без остановок. Только руководитель должен быть уверен, что именно все хорошо себя чувствуют.

      Последний привал у воды. Отсюда мы начнём подниматься к вершине, потом пойдём по хребту. Теперь почти до самого озера Долгого воды можем не встретить, поэтому надо наполнить фляги. Но в пути на каждой остановке к фляге прикладываться не стоит. Лучше сдерживать себя. Тогда научишься отвлекаться и не будешь постоянно хотеть пить. А сознание того, что во фляге есть вода и что ты сам себя ограничиваешь, тоже помогает.

      Интересно, сообразит Вася напомнить, чтобы набрали воды? Мы ведь не обязаны знать, будет ли она дальше. А Вася должен всё учесть — карта у него...

      Нет, не сообразил... Ну что ж, обойдёмся, зато будет наука. Время 14.50. Пора выходить.

      Вершина. И дальше — по хребту

      Налево и направо уходят долины, а прямо подъём — как нос корабля. Такой угол, образовавшийся при слиянии двух рек или ручьёв, называют стрелкой.

      Цепочкой следом за Васей поднимаемся по осевой линии хребта. Всегда, даже в небольших горах, на подходе к границе леса хочется как можно скорее оказаться выше, чтобы оглядеться. Вася достаёт карту, показывает, где мы сейчас и где выйдем из леса. Он уверяет, что это совсем близко. Но мне кажется, он ошибся: до границы леса ещё с полкилометра и более ста метров по высоте. Чувство скорости и расстояния при подъёме в гору с рюкзаками, да ещё в жару, среди густого леса, где все ориентиры лишь вблизи, часто обманывает. Вот Вася и решил, что лес скоро кончится. А он всё не кончается.

      Нервничает Вася, стал увеличивать скорость, да настолько, что мне пришлось его немного придержать. Хотя, честно говоря, самому хотелось идти быстрее. Она всегда существует — разница между участником и руководителем похода. Руководитель волнуется, порой даже из-за всякой мелочи. Вот он сказал, что сейчас выйдем из леса, а лес всё не кончается. В таком состоянии Вася может бегом в гору бежать, не чувствуя усталости. Ребята и девочки сейчас идут рядом с нами, тащут рюкзаки в гору, им тяжело шагать слишком быстро и непонятно: зачем выгадывать лишние десять минут? Когда человек сам не хочет идти быстро, а его подгоняет приказ или, как это часто называют, дисциплина, или гордость — умри мол, но не отставай, ох, как тяжело бывает тогда. И этого руководитель не должен забывать. Просто не имеет права. А чтобы прервать гонку, лучше всего устроить привал. Так я и посоветовал Васе, догнав его, признаться, не без труда.

      Когда мы, наконец, одолели подъём по лесу, но ещё не прошли последние деревья, а только увидели сквозь поредевшую зелень небо, я понял, что опасения мои оправдались: небо на севере стало грязно-серым, оттуда потянулась белёсая мгла. Будет дождь, и вернее всего грозовой.

      С Колиной группой мы не договаривались на случай дождя отодвинуть контрольный срок встречи. Значит, без крайней необходимости ни нам, ни им нельзя останавливаться и долго пережидать дождь в палатках. Но твёрдой договорённости на этот счёт трудно достигнуть, потому что, во-первых, тёплый дождь в большинстве случаев не помеха движению ; во-вторых, если условиться, что при дожде срок встречи отодвигается, то насколько? Ведь мы не знаем, надолго ли дождь? И тогда вообще какой смысл в контрольном сроке? Если выбрать его с двойным запасом по времени, то чем он поможет, если действительно произойдёт несчастье? Ведь в дождь опасность при движении увеличивается: травянистые склоны становятся скользкими, а там, где нет травы, на крутых оголённых склонах, глинистых и каменистых, тоже легко поскользнуться.

      Велика опасность сломать ногу во время дождя, когда хочется идти быстрее. И даже бежать. Тут и до несчастного случая рукой подать! Тут руководителю нужна большая выдержка. Справится ли Коля? Должен справиться. Вот только бы не разразилась гроза!

      Но ответом мне был далёкий блеск молнии.

      Теперь и перед нами встал серьёзный вопрос: идти на вершину или попытаться обойти её низом по залесённым склонам. По лесу идти труднее и медленнее. Но в грозу лучше не выходить на открытую местность, тем более подниматься на вершины гор и холмов.

      — Выше пойдём? — спрашивает Вася.

      Я молча смотрю на него. Ну же, ну! Реши сам, ты же знаешь, что нельзя выше, что опасно, неразумно это! Только прими решение сам, не нужно тебе моей подсказки — ты сам всё понимаешь.

      — Может, передохнём немного? — -предлагаю я, давая ему возможность остынуть от запала быстрого подъёма — парень он разумный и, успокоившись, сделает всё как надо.

      Пока ребята отдыхают, спускаюсь немного ниже, к одному из последних деревьев, и, глядя сквозь ветви на небо, пытаюсь определить, куда движутся облака. При этом стараюсь наблюдать за ближними облаками, то есть смотрю покруче вверх, иначе легко ошибиться. Когда я смотрю на облака, выползающие из-за вершины Ключевой, которая видна впереди, кажется, будто они плывут налево, к западу. Если это было бы так, дождь с грозой пронесло бы мимо. Но стоит взглянуть сквозь ветви вверх, как сразу замечаешь, что облака идут не на запад, а на юго-запад, и не ясно ещё, пройдёт гроза стороной или заденет нас.

      Судя по времени, Колина группа поднимается сейчас на Вороновскую, а она от нас в четырёх километрах к северо-западу, то есть ближе к грозе.

      Если мы увидим вспышку молнии и начнём считать, сколько секунд пройдёт до того, как прогремит гром, а потом эти секунды перемножим на 330 (скорость звука в метрах в секунду), то узнаем, сколько метров от нас до только что сверкнувшей молнии. Отметив по компасу направление на неё, можем даже нанести эту точку на карту. Потом, отмечая последующие молнии и высчитывая расстояние до них, можем довольно точно определить путь, по которому перемещается гроза.

      Но это долгая работа. У меня сейчас для неё просто нет времени. Да и направление грозы может измениться. Нужно немедленно решать, пойдём мы сейчас на вершину или в обход, низом.

      Вася идёт ко мне. Жуёт на ходу бутерброд. И мне принёс. Спасибо!

      — Понимаешь, не стоит сейчас заводить обсуждение со всей группой. Все, конечно, закричат: вперёд, на вершину, успеем... Надо решать тебе самому.

      Конечно, хочется выйти на вершину и взглянуть оттуда — может быть, увидим Колину группу. Мы бы могли идти над лесом по западным склонам, но тут круто, можем не пройти или задержаться надолго.

      — Почему молния должна обязательно в нас попасть?

      — Конечно, не обязательно, но опасность всё-таки велика. Никогда не верится, что такое может случиться. И мне не верилось, думал: так, одни разговоры. Но когда убивает молнией людей, которых сам знал...

      Да, да, Вася, не смотри на меня так испуганно. Было это, было. Всего каких-нибудь полчаса назад сидели вместе на привале, шутили, смеялись. И эти двое тоже — шутили и смеялись. А через тридцать минут навалилась гроза. У меня с тех пор на всю жизнь, наверное, отпала всякая охота полагаться на «авось»...

      А как они там, на Вороновской? Им сейчас не надо бы подниматься. Коля сообразит.

      — Кажется, гроза обходит нас стороной...

      — Ты, прав. Тогда скорее на вершину.

      Душно, мы обливаемся потом. Перед самой вершиной двухминутный привал. Гора крутая — прислонился и уже сидишь на траве. И вставать на крутом склоне удобно.

      — Подъём! — командует Вася.

      Мы продолжаем карабкаться.

      В траве попадаются камни. С ними нужно быть настороже, потому что на крутом склоне камень, покатившись вниз, быстро набирает скорость и превращается в сокрушающий снаряд. А если уж сорвался он из-под ноги, то надо предупредить товарищей криком — «Камень!». Двигаться нужно плотной цепочкой, чтобы, если идущий перед тобой столкнул камень, придержать его, пока он не набрал скорость. Но большой камень не остановишь. Уворачивайся от него и предупреждай криком других.

      По-прежнему беспокоит гроза. Нас она, кажется, не заденет. А вот Коля...

      Вершина! Мы кричим «Ура!». Смешное слово, но кричать всем вместе приятно-.

      Ещё на озере Лача мы с Колей «разделили» бинокль: развинтили его на две части — получились отдельные трубы. Сейчас в свою половину бинокля мы по очереди рассматриваем Вороновскую.

      Ребят не видно. Может, они уже прошли? Сейчас 16.40. Могли пройти, тем более что скорость они взяли приличную. Но всё зависит от того, какова тропа вдоль Вороновки.

      Тропы быстро зарастают, если ими не пользуются. В некоторых районах Сибири шли вдоль рек великолепные конные тропы. Настоящие дороги, только узкие — телеге не проехать. Так вот, в последние десятилетия их забросили, потому что наладилось сообщение с отдалёнными селениями по воздуху, И не стало троп. Там, где звери ими пользуются, тропы поддерживаются в «рабочем» состоянии. Только звериная тропа обычно расчищена до высоты полуметра или мет-

      pa, а выше смыкаются разросшиеся ветки кустов и деревьев. Это надо иметь в виду, когда по тропе разыскиваешь деревню в малонаселённом районе. Правда, и звериные тропы иногда ведут к деревням, особенно если там есть посевы, но чаще — к водопою или на солончак.

      Колиной группы не видно. Что ж, пойдём дальше. На север простирается гребень хребта — наш путь.

      Приятно на хребте в редком лесу. Тропы нет, но идём легко: пологие подъёмы и спуски разнообразят путь.

      Ребята настроены весело. Вася торопит:

      — Скорее, скорее, мы должны прийти раньше!

      — Мы и придём! — уверенно откликается Андрей.

      А может быть, у них уже дождь? Нет, не похоже. Но и у нас и у них дождь, очевидно, будет. Мы находимся где-то на границе циклона и антициклона. Циклон — для нас дождь и ветер, антициклон — солнце и хорошая погода.

      Размышление в пути о погоде

      Часто говорят о приметах: какие облака к дождю, какие к суше. И тут речь идёт, конечно, о том, какие облака сопутствуют фронту циклона и антициклона — линии раздела погоды. Но куда переместится этот фронт?..

      Мы видим небо на расстоянии десятков километров. А что творится дальше — простым глазом не увидеть. Изменение давления мы тоже можем заметить только там, где оно уже началось: люди замечают его по барометру, животные — по своим внутренним биологическим барометрам. Люди тоже имеют внутренний барометр: боль в старых переломах или головная боль; у-многих безотчётное беспокойство сопутствует изменению давления. И кое-кто научился его расшифровывать. Говорят: «Быть дождю» или: «Я чувствую перемену погоды — скоро прояснится...».

      Но большие расстояния нашим органам чувств не подвластны. Что творится за 30, за 50 километров и дальше мы можем выяснить лишь по телефону, телеграфу, радио. И получается, что ныне транзисторный радиоприёмник позволяет лучше сориентироваться в изменении погоды, чем приметы. Надо только знать, где расположены пункты, передающие погоду. Непрерывные метеосводки сообщают аэродромы. В сводках назван пункт передачи, указаны высота и характер облачности, направление и скорость ветра на разных высотах. Передают аэродромы и краткосрочный прогноз на несколько часов вперёд. По этим передачам можно узнать о предстоящих переменах погоды в соседних с аэродромом районах, за 50, 100, 200 километров. Почти любым транзисторным приёмником можно поймать такие сводки на коротких волнах.

      Но сейчас у нас приёмника нет. Впрочем, он бы и не помог. Слишком близко к нам фронт погоды, и перемещается он над нами. Здесь можно ждать любых неожиданностей: и грозы, и ясного неба.

      Кучевые облака поднимаются на огромную высоту восходящими воздушными течениями. Но, чтобы понять происхождение облака, нужно знать, что такое влажность воздуха.

      Во влажном воздухе всё сухое мокнет, а в сухом — всё мокрое сохнет. На влажной земле только ноги промочишь, во влажном воздухе отсыреют и одежда и вещи. Да и человек чувствует себя плохо в жару и в холод, если влажность воздуха высокая.

      Она зависит от количества водяного пара в воздухе. Но не только от количества. В зимний туманный день бельё не сохнет, тогда как в жаркий летний высыхает. Но в зимний холодный, туманный, пасмурный день в воздухе меньше водяного пара, чем в жаркий солнечный день где-нибудь на опушке леса.

      Дело в относительной влажности, от неё и зависит, с какой скоростью сохнут мокрые вещи: быстро или медленно. Чем воздух теплее, тем больше он может содержать водяного пара. И наоборот, из остывающего воздуха водяной пар уходит. А куда уходит?

      Он превращается в воду — конденсируется. При этом водяные капельки остаются в воздухе и делают его мутным, непрозрачным. И мы говорим: туман. Облака — тот же туман, капельки воды, которые образуются в воздухе, когда он поднялся высоко и охладился.

      Что же дальше происходит с водяными капельками в облаке? Они медленно опускаются. Долетев на нижней границе облака до тёплого воздуха, капельки опять испаряются, и всё повторяется сначала.

      Иногда облака «падают»: туман опускается, потому что воздух над самой землёй «похолодал». Порой бывает хорошо видно, как в тумане плавно падают капельки воды, те, что покрупнее. И земля становится мокрой. А потом вдруг туман снова поднимется, и мы оказываемся в прозрачном воздухе. И это потому, что из облака уже много выпало влаги, но скорее всего воздух стал теплее, и круговорот испарения и конденсации переместился выше — облако всплыло. В тёплую ночь, когда небо ясное, когда нет облаков, закрывающих тепловым лучам путь в космос, земля остывает, и с рассветом мы видим на траве, деревьях, домах, садовых скамейках капельки воды — росу. Недаром температуру, при которой воздух с данным количеством водяного пара начинает отдавать влагу, назвали температурой точки росы для воздуха данной влажности. При температуре точки росы ничего сохнуть не может: вода не испаряется. И говорят, что относительная влажность — 100 процентов. При относительной влажности 50 процентов при той же температуре в воздухе бывает вдвое меньше пара, и всё хорошо сохнет. Но если похолодает, то с тем же количеством пара в воздухе влажность подскочит опять до 100 процентов: в воздухе повиснет туман.

      Зимой вода превращается в лёд, но от этого понятие относительной влажности не меняется. Действительно, лёд, как и вода, испаряется, а когда пар конденсируется на морозе, то оседает в виде белых пушистых ледяных игл — кристаллов. Они повисают на деревьях, проводах, оседают на траве. Мы называем это сказочное одеяние инеем. Когда на земле лежит слой снега, то иней оседает и на снег, но меньше, потому что снег теплее, чем провода и ветви деревьев: ведь снег снизу подогревается землёй, у которой огромный запас тепла, а провода висят в холодном воздухе.

      Процессы увлажнения и высыхания очень важны для путешественника: в сухой одежде, в сухом спальном мешке и в сухой палатке теплее, чем в мокрых.

      Как же бороться с влагой, если несколько дней подряд погода прохладная, сырая, туманная?

      Очень сложно. Нужно держаться ближе к лесу, где спасительный огонь костра отогреет и высушит. Снимаясь с ночлега, надо хорошо высушить одежду. Поскольку она скоро опять отсыреет, планировать быстрые энергичные переходы от костра к костру. А спальные мешки и тёплые свитера надёжно упаковывать в герметичные полиэтиленовые мешки.

      Интересно, что, когда мы сушим у костра какую-нибудь вещь, процесс испарения и конденсации происходит в самой этой вещи так же, как в облаке на тёплой и холодной его границе. Вот сушим спальный мешок: на той стороне, что обращена к огню, влага испаряется, тогда как на противоположной, холодной, конденсируется. Мы знаем из опыта: рубашку сушить у костра достаточно с одной стороны, а толстый спальный мешок приходится поворачивать, особенно зимой в мороз, когда с одной стороны сушишь, а с другой намерзает иней. И не только на поверхности мешка, но и в толще его — у холодной поверхности изнутри. Если мешок не расстёгивается весь, то высушить его ещё труднее.

     

      Дождь долго оставался загадкой для учёных. Ведь для образования одной крупной капельки, способной быстро падать, должны встретиться и объединиться тысячи мелких, которые совсем не собираются встречаться. Впервые удовлетворительное объяснение дождю дал скандинавский учёный Тур Бержерон в «Лекции об облаках», которую он впервые прочитал в Советском Союзе в 1932 году. Вот в чём заключается его теория.

      Известно, что если в облаке мороз, то капельки воды превращаются в мельчайшие кристаллики льда (зимой бывает и туман на земле из таких кристалликов — снежинок — «морозная мгла»). С поверхности льда и с поверхности воды непрерывно вылетают в воздух молекулы пара, а из воздуха в лёд и в воду столько же молекул пара влетает. Но капельки замерзают не одновременно, и если оказались рядом лёд и вода, то в лёд больше влетает молекул, чем из него вылетает. Лёд начинает подсушивать воздух (наверное, замечали, что, когда подморозит, в воздухе становится суше). При этом капелька воды начинает сохнуть и высыхает. Получается, что снежинка на расстоянии «пожирает» соседние водяные капельки и разрастается настолько, что начинает падать. Зимой она в виде снега так и упадёт на землю, а летом, растаяв по пути, превратится в дождь. Но она ещё в самом облаке, опустившись пониже, может превратиться в воду. А крупная капля, падая, ещё захватит много капелек тумана. Она может распасться на несколько быстрых капель, и каждая из них тоже в облаке будет по пути расти. Получается как бы лавина капелек — дождь.

      Значит ли это, что любой дождь сначала бывает снегом? Нет, учёные заметили, что в жарких странах дождь бывает и из «тёплых» облаков. По этому поводу появились свои предположения, но они до сих пор не так стройны, как теория «снежного дож дя». Вот, оказывается, какая сложная загадка природы — всем известный дождик.

      Интересно, что при дожде относительная влажность воздуха ниже, чем при тумане. Так, во время дождя под навесом может сохнуть бельё. Всё правильно: ведь 100 процентов влажности только в облаке, а облако высоко, в наш сравнительно сухой воздух проникают лишь быстрые капли воды. По пути они испаряются, но не успевают все высохнуть и потому долетают до нас. Иногда в грибном дожде (когда солнце светит мимо дождевого облака) одежда сохнет быстрее, чем намокает. Так же бывает и когда в дождь стоишь у хорошего костра, в мощном потоке тепла, излучаемом большим огнём. Да и сам костёр горит под дождём, потому что успевает испарить воду скорее, чем она пропитает дрова.

      Теперь мы можем сделать полезный для нас вывод: намокает одежда или высыхает, зависит от того, что происходит быстрее — приток влаги или испарение. Непромокаемый плащ задерживает под собой влагу, испаряющуюся с поверхности тела, и она конденсируется на плаще изнутри. При быстрой ходьбе одежда под плащом отсыреет, но мы всё равно под сильным дождём пойдём в нём — слишком уж много воды падает с неба. А вот в тумане ещё не ясно, что лучше — в плаще или без него. Потому что, когда идёшь с рюкзаком, поверхность тела выделяет много тепла и одежда от тела нагревается. А нагретая она и в тумане не отсыреет. Но если туман очень плотный, насыщен влагой, а идёшь не очень быстро, то лучше надеть плащ.

      Плащ спасает нас не только от влаги, но и от ветра. Ветер и влага так сильно воздействуют на организм человека, что в основном из-за них мы интересуемся погодой.

      Не меньше, чем водяной пар и туман, определяют погоду ветры — воздушные течения в атмосфере, перемещающие воздух с различной температурой и влажностью. Ветры, как своенравные художники, рисуют над землёй погоду: сгущают краски гроз, штормов, тайфунов или промывают лучезарные окна антициклонов. Ветры

      образуются из-за неравномерного нагревания солнцем земли, океанов, самой атмосферы и из-за вращения Земли.

      Из всего многообразия этих тепловых и механических происшествий разберём простейший случай.

      Солнце сильнее нагрело степи и меньше — лес, потому что он испаряет влагу, а всякое испарение охлаждает. Степи же раскалились от многодневного зноя. Воздух нагрелся и, как дым от исполинского костра, мощным столбом устремился вверх.

      Воздух уходит от земли в небо, у земли его становится меньше, а давление понижается. Стрелка барометра-анероида падает. И будь на этом месте море, капитан корабля, взглянув на стрелку, сказал бы старпому: «Барометр падает — подготовьте корабль к шторму!»

      Чем ниже давление у земли, тем с большей силой устремляется сюда воздух из соседних областей. Это пространство пониженного давления, или депрессия.

      К центру депрессии дуют ветры. Они набирают всё большую скорость и столкнулись бы между собой, если бы не было вращения Земли, которое их закрутит.

      Итак, ветры мчатся к депрессии с юга, с севера, с востока и с запада — со всех сторон.

      Проследим сначала за ветром, дующим с севера. Чтобы отличать «право» от «лева», повернёмся спиной к ветру — лицом на юг. Массы воздуха перемещаются от полярных областей, где они вращаются вместе с Землёй справа налево. Чем ближе к экватору они подходят, тем быстрее начинает бежать справа налево под ними Земля, а они от бега её отстают. Но мы, стоя на Земле, видим, что отклоняется не она, а ветер — он повернул к западу. А ветер с юга, с которым всё произошло наоборот, повернул к востоку.

      Оба эти ветра повернули в разные стороны и увлекли за собой во вращение два других ветра — западный и восточный. И образовалась вокруг депрессии «воздушная карусель».

      Если мы взглянем на неё сверху, то вращается она против часовой стрелки. В северном полушарии вокруг депрессий всегда бывает так. А в южном полушарии наоборот — вокруг депрессий вращение идёт по часовой стрелке. И всё это теперь называется циклоном. По-гречески «циклос» — колесо.

      Гигантское воздушное колесо раскручивается с большой силой, иногда с силой урагана.

      Бывают циклоны слабые; бедствий они не влекут, но приносят погоду, которую называют плохой, хотя для земледельцев она временами необходима.

      В циклонах небо затоплено облаками и тучами, идут дожди, потому что тёплый с обилием водяного пара воздух в центре «колеса» вздымается вверх, на большой высоте охлаждается, и пар превращается в капельки влаги — туман, облака, тучи.

      Но раз существуют циклоны, то должны быть и антициклоны: ведь почти для всех явлений на свете обнаружены противоположные им.

      Антициклон — это циклон наоборот. Воздушные течения сходятся где-то высоко-высоко, там воздух охлаждается и затем опускается вниз. Этот воздух сухой, он не приносит облаков, туч. По земле он растекается, вращаясь по расходящейся спирали и в сторону, обратную циклону, но спокойно, медленно, часто даже незаметно. В области антициклона давление у земли повышено и нередко бывает полный штиль.

      Штилевые области некогда пугали капитанов: в безветрие парусный корабль не мог никуда двинуться. Он неделями стоял с обвисшими парусами, а команда мучалась от зноя. Бывали случаи, когда моряки, попавшие в мягкие, но страшные объятия штиля, погибали от голода и жажды. Корабль оставался стоять пустым со всеми поднятыми парусами.

      А потом налетал долгожданный, но, увы, запоздавший ветер, подхватывал мёртвый корабль и жутким

      призраком гнал его по океану. Руль корабля сам поворачивался, паруса надувались то с одной, то с другой стороны — хороший корабль долго не тонул. Он сам «маневрировал», приспосабливался к ветру, ложился на различные галсы, вызывая суеверный ужас встречных моряков. Так родилась легенда про корабль-призрак «Летучий голландец».

      Во всём мире учёные стараются разгадать законы движения атмосферы и законы перемещения по воздуху огромных масс воды. Эти учёные называются метеорологами, а их наука — метеорологией. Сложная, интересная, древняя и вечная наука. Мы здесь лишь чуть-чуть заглянули в неё.

      Отправляясь в короткий поход, послушайте по радио сводку погоды на завтра и на ближайшие дни. А отправляясь в длительный поход, узнайте в Управлении гидрометеослужбы СССР долгосрочный прогноз. Погоду нужно представлять себе заранее, чтобы знать, к чему быть готовым. Но не обижайтесь на метеорологов, если их прогноз вдруг не оправдается: предсказать погоду очень сложно.

     

      Загадка водораздельного узла

      Мы идём на север. Прошли хребет. Спускаемся. Опять заросли кустов, опять поваленные стволы деревьев, через которые приходится перелезать. Но это ещё ничего, хуже, когда надо проползать под ними: без рюкзака — пара пустяков, а рюкзак обязательно зацепится. Никак не приспособишься. Если поднимаешься по склону, то берёшься руками за ствол, рюкзаком поворачиваешься к земле и подныриваешь под валежину лицом вверх. А на спуске так не проделаешь, головой вниз не нырнёшь.

      Особенно пришлось помучиться, когда попали в верховья ручья. Он должен течь в озеро Долгое. Здесь важно не ошибиться: рядом верховья ещё двух ручьёв, один из них течёт в протоку между озёрами Долгим и Холодным. Если мы по ошибке попали в него, то сделаем лишний крюк.

      Ну, а если мы попали в ручей, текущий в Вороновку... Вон сколько у него разветвлений, словно щупальцы распустил, чтобы нас поймать. Это на карте всё ясно и понятно. А в густом лесу на извилистом ручье очень трудно по компасу определить направление его, ведь дальше 20 метров ничего не видно.

      Я советую Васе остановиться и внимательно подумать: на какой ручей мы вышли?

      — Ясно на какой, вот на этот, — и показывает на тот, что нам нужен. — Вот он, в верхней части квадрата 18-74.

      — А ты почему так уверен? Почему не на тот вышли, который чуть южнее?

      — Потому что Васе так хочется, — вмешивается Андрей.

      — А ты не мешай, — огрызнулся Вася.

      Напрасно он так: Андрей не мешает своей репликой, а, наоборот, помогает. Он заставляет Васю приводить разумные доводы в защиту своего мнения. Посмотрим, каковы они.

      — Ну, — говорит Вася, — этот ручей был бы слишком близко.

      Ничего себе аргумент!

      — А откуда ты знаешь сколько мы прошли? При таком лазании непонятно — полкилометра или сто метров.

      Очень разумный человек Андрей.

      — Ну, а ты сам как думаешь? — задаёт ему Вася встречный вопрос. Это уже лучше. Так — во взаимных доводах и возражениях — можно и до истины докопаться.

      — Не знаю, — честно говорит Андрей.

      Мы вшестером склоняемся над картой.

      — А может, мы попали в истоки ручья, который течёт в Вороновку?

      — Нет! Нет! — закричали Катя с Наташей.

      — А почему? Всё может быть...

      — Да потому, что он на левом склоне, а нам нужно на правый, — говорит Таня, но уже не слишком уверенно.

      — А на каком мы сейчас склоне? — продолжаю я.

      — На правом... вроде бы...

      И тут выяснилось, что мы не знаем, на каком мы склоне, потому что хребет в лесу как-то вдруг расплылся во все стороны. Теперь ребята вопросительно смотрят на меня. Но я и сам не знаю точно, где мы находимся. В чём и признаюсь. Спрашиваю Васю:

      — Что будем делать?

      Он совсем растерялся. Я уже готов помочь ему советом, но выручает разумный человек Андрей:

      — Нужно разведать путь.

      — Ну, да, конечно, необходима разведка, — воспрянул духом Вася. — Кто пойдёт со мной?!

      — Стой, Вася, ты не спеши: любой может пойти с тобой, но важно знать, куда идти?

      — Вниз по ручью, — говорит Андрей.

      — Далеко ли?

      — С полкилометра, а там направление уже чётко определится.

      На такую разведку уйдёт не меньше получаса, а то и больше. И потом не известно, угадают ли разведчики, что именно за ручей, если окажется, что не тот, который нам нужен. И где тогда искать наш ручей?

      — На дерево залезть, может быть? — неуверенно предлагает Катя.

      — Чепуха! — отрезал Вася.

      А зря. Катя правильно говорит. Когда местность плоская, то на дерево для разведки лезть бесполезно, но если находишься на достаточно крутом склоне, то с удачно выбранного дерева можно всё увидеть.

      Мы стали выбирать дерево повыше, да такое, чтобы рядом с ним со стороны долины не было других высоких деревьев.

      Подходящее нашлось неподалёку — толстенный старый дуб. Полез, конечно, Вася. Он взял с собой карту и компас. Мы надели на Васю страховочный альпинистский пояс, пристегнули к репшнуру. На репшнуре сделали петлю, применив узел проводника. Потом подсадили Васю до нижнего большого сука.

      Я подсказывал снизу, какие ветки ему с какой стороны проходить, чтобы в случае срыва не до земли падать, а повиснуть на репшнуре. Страхует Васю Андрей. Он держит репшнур, надев брезентовые рукавицы.

      По дереву нужно лезть так, чтобы при. срыве верёвка перегнулась на ближайшей прочной ветке

      — А он удержит его? — спрашивает меня тихонько Наташа. — Вася толстый такой и тяжёлый, а Андрюша... тонкий.

      — Удержит — отвечаю я. — Рывок будет не сильный, потому что репшнур перегнётся на нескольких ветвях. Андрей, следи внимательно.

      — При срыве сразу верёвку не зажимай, а протрави немного, самортизируй, не то рывок будет слишком сильный.

      — Знаю, учили, — самолюбиво отмахивается Андрей.

      Он умеет страховать. В прошлом походе мы тренировались: скидывали с обрыва бревно килограммов в пятьдесят весом, и все удерживали его, даже девочки. Но верёвка, конечно, тормозилась при рывке о край обрыва.

      — Как дела, Вася?

      — Хорошо видно! Сейчас сверюсь по компасу.

      — Долина ручья прослеживается? Озеро видно?

      — Самого озера нет, — кричит сверху Вася, — но котловина его видна. Ручей хорошо заметен. Вот он уходит, там поворачивает... Вася сверяется с картой.

      — Это наш ручей! — кричит он.

      — Уверен? — спрашиваю я.

      — Конечно. Сейчас ещё проверю...

      — Да уж, пожалуйста, чтобы никаких сомнений... Ты на ручей не очень-то полагайся. Посмотри, чтобы направления склонов совпадали с картой.

      — Всё точно совпадает! — кричит Вася.

      — Ну тогда слезай.

      Идём по узкой глубокой долине, а я поглядываю на компас. Да, Вася не ошибся, ручей наш. Но не зря мы так долго думали и решали, ведь на водораздельных узлах, где сходится много разных ручьёв, да если всё заросло лесом, очень легко ошибиться.

      Ещё полчаса спуска по ручью, склоны справа и слева как по команде разбегаются, и перед нами озеро.

      Ребята довольны. Хоть мы и не сомневались, что правильно идём, но всё равно каждый раз радостно и удивительно, что как на карте нарисовано, так и оказалось на самом деле.

      Вдоль озера прекрасная тропа. Дальше, над рекой Сакмарой, тропа не хуже. Отмахали два километра минут за двадцать.

      — Теперь мы их наверняка обогнали! — радуются ребята.

      Но я бы многое сейчас отдал, чтобы Коля со своей командой был уже на месте.

      Спускаемся к озеру. Выходим из леса.

      На берегу никого нет.

      — Ура! Мы первые! — кричат ребята.

      — Скорее поставим лагерь! — предлагает Вася. — И давайте ужин до их прихода сварим.

      Я смотрю на часы. 18.00. До контрольного срока ещё целый час. Надеюсь, что за этот час Колина команда подойдёт. Посылаю Славу на разведку.

      — Видишь, на краю поляны прогалина? Сходи посмотри, не начинается ли там тропа. Вот тебе часы. Если пойдёшь по тропе, то не больше пяти минут. Она должна перейти через ручей и повернуть направо. Возьми карту. Это та тропа, на которой должна появиться Колина группа. Разведай её начало, убедись, что это именно она.

      Вася развил лихорадочную деятельность :

      — Вот здесь будет костёр, здесь поставим в один ряд палатки. Для палатки тоже колья заготовим. Андрей, в лес за кольями! Шесть длинных, с тебя ростом. И ещё охапку веток для маленьких кольев наруби.

      — Живых деревьев не трогать, — напоминаю я.

      — Да ладно, один раз можно. Ведь спешим, — морщится Вася.

      Я взорвался: то есть как это ладно? А длинные колья вообще не нужны, можно прямо к деревьям палатки привязать.

      — Так в линейку же надо палатки ставить! — обижается Вася: я разрушаю его «генеральный план застройки».

      Мы с ним поспорили, и у всех да-

      же настроение испортилось. В конце концов я просто приказал — кустов не рубить.

      Вася надулся, но вернулся к своим обязанностям — распределил работу. Сам принялся с ребятами таскать из леса дрова, а меня послал за водой. Я напомнил им, чтобы собрали побольше сухой растопки и укрыли полиэтиленом на случай дождя. И вообще, пока светло, нужно набрать побольше дров. Палатки мы поставить всегда успеем. И скорее надо готовить еду: картофельные

      хлопья с тушёнкой, чай, бутерброды — то, что можно быстро приготовить.

      Скоро все забыли о неприятном инциденте. Но мне было грустно. Неужели зря я сделал Васю руководителем? И кому нужен поход, если люди ведут себя грубо?

      Потом я увидел, что и сам Вася жалеет о нашем споре. Видно, слишком увлёкся ролью начальника: это со многими бывает. А теперь ему стыдно, и он особенно следит, чтобы костёр был не слишком большим, чтобы не выжигать безобразной плешины на красивой поляне.

      Размышление на привале о лесе

      Каждое дерево приковано к месту своего рождения на весь свой век, короткий или длинный, и борется за жизнь.

      Высокие деревья, смыкаясь кронами, образуют верхний полог леса. Но даже им не хватает света. Они хотели бы быть ещё выше, больше впитывать солнечного света. Деревья тянутся ввысь, соперничая друг с другом, стремясь обогнать. Потому-то они и стали такими высокими. А маленькие низкие деревья в тени погибают. И даже семена деревьев в глубокой тени на земле не дают жизнеспособных всходов.

      Но стоит хотя бы одному лесному гиганту выпасть из общего плотного строя, как образуется «окно» в небо. Солнечный свет сквозь него столбом проникает в лес, упирается в землю. И земля оживает. Просыпаются семена деревьев, поднимается подрост молодняка.

      Молодые ёлочки и сосенки толпятся под «окном». Деревца прижимаются друг к другу десятком стволов на одном квадратном метре. Казалось бы, миролюбиво и нежно прижались, но это — объятия врагов. Потому что выживет из них только одно деревце — доживёт до пятнадцати-двадцати лет. А за следующие сто лет жизни оно убьёт ещё десяток своих соседей и останется одно на десяти квадратных метрах земли.

      Среди самых маленьких ёлочек мы сразу видим засыхающие, угнетённые. И если необходимо тебе срубить сырую палку, то рубишь, конечно, обречённое деревце, но всё равно это грустно.

      А вот стоит засохший лесной гигант. Он умер, но не хочет падать. Он крепко врос в землю за полторы сотни лет и может простоять ещё десятилетия, заслоняя свет. Потом, подгнив, он обрушится и покалечит соседние деревья, может вывернуть своей широченной корневой системой пласт плодородной почвы, оголит пески и глины. Такую сухостоину валят на костёр в зимнем лесу. И это не грустно и не стыдно. Только нужно валить грамотно: безопасно для себя и для окружающих деревьев.

      Лес — буйная зелёная стихия. Именно стихия, сравнимая с могучими реками, высокими горами. Массивы леса занимают миллионы квадратных километров и влияют на климат континентов. Каким образом? Представь себе, что большая река, которая течёт на тысячи километров и проносит несколько тысяч тонн воды за каждую секунду, подойдя к какой-то воображаемой черте, вдруг начинает течь прямо в небо: мгновенно испаряется, улетает и закрывает солнце от земли облаками. Столько воды ежесекундно поднимает в воздух густой лес, затопивший весь этот миллион квадратных километров бассейна реки.

      Лес образует как бы ещё одну реку, созданную из дождя и тут же возвращаемую на небо, чтобы лились на землю новые живительные дожди,

      А если бы не было леса, тогда вода ушла бы под землю. Там, в глубине, не испаряясь, она частично добралась бы до русла реки и по ней скатилась бы в море, а большей частью так под землёй и пришла бы в моря и океаны.

      Конечно, с поверхности океанов вода всё равно испаряется в огромных количествах, но в центральных областях материков благоприятная влажность поддерживается океаном леса.

      Зелёные растения, и главным образом лес, делают возможным существование на земле животных и человека, потребляющих кислород. Если двести человек поместить на площади в один гектар, а на высоте двадцати метров закрыть небо крышей и с боков всё законопатить, люди через несколько дней начнут задыхаться, а ещё через некоторое время погибнут. Но если этот отгороженный гектар площади занят лесом и через стеклянную крышу будет проникать солнечный свет, люди никогда не задохнутся. Гектар леса может питать кислородом двести взрослых людей. Ведь весь свободный кислород земной атмосферы добыт растениями.

      Все процессы горения и окисления уничтожают свободный кислород: горение печей и извержение вулканов, лесные и степные пожары, миллионы видов насекомых и животных — миллиарды и миллиарды дышащих особей, маленьких и больших, уничтожают кислород, связывают его в прочное соединение с углеродом СО2 — углекислый газ. Кислород, соединяясь с углеродом, даёт энергию тепла и жизни.

      Свободный кислород атмосферы — это запас жизни для летающих, ползающих, плавающих и ездящих (на автомобилях). Человек не только по праву всего живого потребляет кислород для растворения в собственной крови, но кроме того расточительно сжигает его в моторах своих автомобилей.

      Всюду живительный кислород даёт энергию и попадает в энергетический плен соединения с углеродом. Как освободить кислород из этого плена?

      Для этого нужен приток энергии.

      Откуда?

      Конечно, из космоса. И такой источник есть — наше щедрое светило Солнце. Оно дарит Земле необходимую энергию.

      Теперь нужны гигантские, огромные аппараты — машины жизни, чтобы, соединив углекислый газ с энергией Солнца, вырвать кислород из плена С02.

      Эта машина испокон веков цветёт и произрастает вокруг нас: трава,

      водоросли, кусты и деревья, самые большие, могучие, стойкие звенья машины жизни.

      Они соединяют углекислый газ с энергией света и отпускают кислород на свободу. Сложнейшим, таинственнейшим образом они соединяют вещество и, энергию.

      Вещество и энергия! Наши органы чувств настолько по-разному воспринимают то и другое, что люди долго не могли понять совместимость и нераздельность вещества и энергии. Но это так, и растения, в частности, помогли человеку понять истину.

      Открылась людям тайна зелёных растений — этих добрейших существ: сами они неподвижны, но дают жизнь всему бегающему и прыгающему. А бегающее и прыгающее без тени благодарности набрасывается на своих спасителей. Травоядные животные поедают и топчут зелень, насекомые жрут листья, изгрызают стволы, подтачивают корни.

      Лес сопротивляется насекомым. Он наполнился птицами и муравьями, которые пожирают врагов зелени. Он наполнился волками — сторожами леса, которые не дают бесконтрольно расплодиться копытным, уничтожают среди них больных и слабых.

      Живые деревья выделяют летучие вещества — фитонциды, которые убивают вредных для человека бактерий. Интересно, что в кедровом лесу на высоте полутора метров над землёй в воздухе содержится бактерий не больше, чем допускают хирурги в специально очищенной атмосфере операционного зала.

      Фитонциды тополя и дуба уничтожают дизентерийного микроба. Фитонциды сосны убивают туберкулёзных микробов и многих других маленьких коварных наших врагов.

      Даже в небольших городских парках микробов в двести раз меньше, чем на окружающих улицах. В двести раз!

      Заводы выбрасывают в воздух вещества, содержащие серу, хлор, окислы азота, а деревья поглощают их. Но если концентрация этих веществ слишком велика, то и лес бессилен — он погибает.

      К счастью, человек нашёл в себе силы противодействовать самому себе. Он создал племя лесоводов — охранителей леса. Они облегчают его участь, подсказывая промышленности, как рубить лес, чтобы не было роковых потерь. Чтобы он успел сам залечивать свои раны. А там, где он этого не успеет, не сможет, там надо помогать ему — сажать деревца, выращивать их заботливыми руками добрых, благородных и разумных людей.

      Вот и ты, турист, — потребитель леса. Будешь ли ты вредным насекомым или примкнёшь к людям, которые не дают неразумным рубить сук, на котором мы все сидим?

      Задумайся над этим, когда в руках у тебя топор.

      Поиски пропавшей группы

      18 часов 30 минут. Колиной группы всё нет. Девочки нервничают у костра:

      — Побольше огонь сделайте, надо, чтобы скорее закипело, они вот-вот появятся.

      Катя и Наташа твёрдо уверены, что ребята прячутся в кустах и ровно в 19 часов с гиканьем выскочат на поляну. Но я знаю, что у Коли хватит ума так не сделать.

      18 часов 40 минут. Колиной группы нет.

      — Вася, перераспредели в рюкзаках груз так, чтобы основной вес был у меня и у тебя. Здесь ничего оставлять не будем — неизвестно, куда нам придётся уйти и на сколько.

      Вася всё понимает. Он вынул из рюкзаков девочек мешочки с продуктами, палатку. Оставил нм только их личные вещи и одеяла. Палатку положил около моего рюкзака, продукты взял себе. Но Андрей и Слава потребовали, чтобы и им дали груз.

      — Что там могло стрястись? — ворчит Андрей. — Неужели заблудились? Эх, Колька...

      Слава рассказывает о разведанной тропе: она чёткая, идёт как по карте обозначено, переходит ручей и поднимается по склону.

      — Девочки, как дела с ужином?

      Теперь я беру командование на себя. Да это понятно и без обсуждений.

      С надеждой поглядываю на тропу — может, они уже близко?

      Гроза всё бродит на горизонте. Только её нам сейчас не хватает!

      Ужин проходит в молчании. Нам как-то неловко есть, не дождавшись товарищей. Но мы сейчас пойдём их искать и, возможно, будем идти всю ночь. Сильно кусаются комары. Это к дождю.

      19 часов. Мы накрыли запас сухих дров и растопки полиэтиленовой плёнкой. А с собой взяли куски бересты, ободранной с толстого, недавно упавшего ствола.

      Тропа вполне приличная, идём точно по карте. Теперь мы движемся очень быстро, дорожим каждой минутой светлого времени. На считанные секунды задерживаемся, чтобы оставить записки на сучках деревьев или прямо на тропе, прижав камнем. Записки не свёртываем, а вешаем полным тетрадным листом, чтобы они крупными квадратами белели в темноте: «Коля, ребята, стойте здесь и ждите нас!» Такую же записку оставили на поляне, рядом с запасом Дров.

      Время от времени хором кричим, чтобы не разминуться на встречных курсах: может быть, параллельная тропа есть или Колина команда без тропы по лесу ломится.

      По тропе прошли до самого водораздела. Там она запетляла и потерялась. Но мы её всё-таки проследили, быстро расчистили и промаркировали листками бумаги на ветвях. По тропе поднялись почти до конца леса. У выхода из него тропа потерялась, но мы приметили место.

      Вышли из леса. Теперь поднимаемся безлесными склонами к вершине Вороновской. Если ребята были там, они оставили записку.

      Начал накрапывать дождь, а гроза всё ещё бродит на горизонте, сверкает, погромыхивает.

      Я иду со всей возможной скоростью. Ребятам сказал, чтобы шли медленнее, но они почти не отстают. Может, оставить на склоне рюкзак, а ребят попросить, чтобы подождали? Нет, не стоит, очень может быть, что спускаться придётся другим путём.

      Вершина. Каменистая, заросшая чахлой травой площадка.

      Небольшой тур - пирамидка из камней. Под ним записка в полиэтиленовом пакете: «Взошли на вершину в 17 часов. Настроение безоблачное, небо — наоборот. Оставляем здесь 7 конфет. Направляемся к озеру Вольное. Коля».

      Юморист, ничего не скажешь! Даже не указал время, когда ушли отсюда: может полтора часа здесь любовались окрестностями, а может, пошли сразу.

      Но предположим, что они ушли в 17.30. Мы поднимались сюда от озера 45 минут. Вниз идти, конечно, не дольше. И потом я уверен, что до леса они спустились бегом.

      Так куда же они могли отсюда направиться? И что с ними произошло?

      В таких случаях ответ нужно искать по карте. Могли они по ошибке спуститься на север или на запад, в сторону реки Калитинки? Нет, не могли: тут всё просто. Спустились

      они на северо-восток по тому пути, который мы только что прошли.

      Предположим, что, войдя в лес, они не нашли тропы (её трудно обнаружить с этой стороны, в чём мы только что убедились).

      Значит, тропы они не нашли. Что дальше? Могли решить, что тропы этой нет, заросла она — карта ведь не вчера составлялась. Значит, должны искать какие-то другие ориентиры, чтобы прийти к озеру. В квадрате 16-75, в верхней правой его части, начинается ручей, который мы пересекли, когда шли по тропе. Они должны были держать направление на него. Но тут-то и могли запутаться. По пути к ручью, если взяли чуть левее при спуске с Вороновской, есть ещё два ручья (квадрат 15-75). Сливаясь, они впадают в Калитинку. Калитинка через болота мимо озера Щучьего течёт в Соть, причём перед впадением совершенно теряется в болотах (см. карту на стр. 30).

      Если ребята вошли в Калитинские ручьи и дальше пойдут по реке, то попадут в непроходимые болота. Могли они попасть в Калитинские ручьи? Могли.

      — Но они же по компасу увидят, что Калитинка совсем не туда течёт, — говорит Андрей.

      — И ручьи совсем не туда поворачивают, — показывает на карте Вася.

      Всё это верно. Но, наткнувшись на ручей, ребята могли сразу поверить, что именно он им нужен, и не проверить по компасу. В конце концов они, конечно, обнаружат, что направление совсем не то. В таких случаях сразу надо поворачивать назад. Но сделать это трудно. Появляется сильное желание идти дальше и уж куда-нибудь да выйти, туда, где что-то видно, кроме ближних деревьев и кустов, где можно сориентироваться. Такое настроение всегда возникает, когда заблудишься. Нужно проявить большую силу воли, чтобы заставить себя вернуться по своим следам к исходной точке. Но это единственно правильное решение.

      Куда они ещё могли попасть? Справа от тропы, в квадрате 16-75, ручей, который течёт назад, в Вороновку. В него они тоже могли забрести сгоряча. Знаете, как бывает? На спуске всегда хочется идти побыстрее. Кто-то, может быть, обогнал Колю, и Коля уже невольно следует за ним. Потом кричит ему: «Остановись!» — А тот: «Идите сюда, тут наш ручей!». Подошли — действительно ручей. И вперёд!

      На спуске никогда нельзя спешить. Коля это знает, но всё-таки мог увлечься. Если они пошли по правому ручью в Вороновку, то в конце концов, проделав обратный путь, придут к озеру Лача. И это не опасно.

      — Что они, глупые, что ли? Не узнают места, по которому шли несколько часов назад? — сердится Катя.

      — Не узнают, — говорит Андрей. — Когда идёшь в обратную сторону, местность совсем по-другому смотрится.

      Следующий ручей справа от тропы. Это как раз и есть нужный ручей. Может быть, ребята его нашли совсем недавно, когда мы прошли его. Тогда они сейчас на берегу озера, и с Колей твёрдо-натвердо договорено, что если группа приходит после контрольного срока, то сидит на месте и ждёт. Хоть два дня.

      — Нам-то что сейчас делать? — спрашивает Слава.

      Самая большая опасность, если они по Калитинке забредут в болота. Остальные варианты не страшны. Даже если кто-нибудь ногу подвернул и идти не может, завтра утром или днём мы их обязательно разыщем. Но не попали бы ночью в болота...

      — Надо проверить вот эти ручьи на западе в квадрате 14-74, — говорит Андрей. — На Калитинке их и перехватить.

      — Правильно, — поддерживает Вася.

      — Бежим вниз, пока светло.

      — Правильный ход, но они могут оказаться впереди.

      — Тогда пойдём до болот, будем кричать, светить фонарями.

      Ребята полны решимости спасать друзей.

      А я медлю. Если бы я предполагал, что Коля не найдёт в себе сил, заблудившись, остановиться, то никогда не сделал бы его руководителем.

      Значит, мне надо быть последовательным и найти в себе силы ждать. Ко всем нашим бедам ещё прибавился дождь.

      Нет, бездействовать мы не можем, а то раскиснем. И пусть это будут даже не самые необходимые действия, но надо верить, что они нужны. Мы сейчас пойдём в лес, наберём дров, поднимем их на вершину. Зажжём костёр. Если же начнётся гроза или дождь будет слишком сильным, спустимся в лес.

      Но пока четверо жгут сигнальный огонь на вершине, я с кем-нибудь из ребят пойду патрулировать по тропе.

      ...Мы со Славой патрулируем на тропе. Накрылись кусками полиэтиленовой плёнки, но ветки обдают нас водою снизу и сбоку. Записки наши на месте, хотя и сильно намокли. Но написаны они шариковой ручкой, и прочесть легко. Значит, ребята не проходили здесь.

      Где они сейчас? Сидят в палатке или бредут под дождём в надвигающихся сумерках? Скользят по мокрой траве, по разъезжающейся под ногами глине?

      В общем, идти в темноте можно, даже неровности всякие, ямки, бугры преодолеваются легко, потому что хоть и не видишь земли, но улавливаешь, как движется идущий впереди. Он очень точно предупреждает тебя о неровностях под ногами, но не голосом, а характером движений. Тут и зрительные ощущения, и слуховые: шорох его шагов, позвякивание чего-то в рюкзаке, если же вы разговариваете, то изменение интонаций голоса. И ещё что-то, чего не передашь словами, — контакт идущих вместе людей. Он всегда возникает — и в строю, чеканящем шаг по мостовой, и в цепочке людей, пробирающихся по тёмному лесу.

      В этом часто не отдаёшь себе отчёта, но попробуй пойти первым, и сразу всё изменится: первому идти трудно. Ещё труднее идти тому, кто отстал или потерял идущего впереди.

      Но если кто-то отстал, то сам он не виноват, а виноват впереди идущий, который потерял своего ведомого. Ведущий должен чувствовать ведомого каждую минуту, каждую секунду! Не то легко потеряться. Это главная опасность, и о ней нужно помнить непрерывно. Идти надо плотной цепочкой — носом в рюкзак, ни на полметра никто не имеет права отстать; можно даже держаться за рюкзак идущего впереди. Направляющий движется медленно. У него есть фонарь, но если луна хоть немного подсвечивает, то фонарём лучше не пользоваться без крайней необходимости. У замыкающего тоже фонарь, и он пользуется им чаще — светит вдоль земли, на уровне ног, вдоль цепочки.

      Руководитель идёт впереди. Чаще всего он и есть направляющий. Никто не имеет права обгонять его.

      Идя в цепочке, нельзя разговаривать для развлечения. Тишину нарушают только необходимые слова: «яма», «бревно», «держи ветку», «береги глаза». Глаза в густом лесу можно защищать растопыренными пальцами, но лучше держаться поближе к рюкзаку впереди идущего.

      И ещё есть приём, чтобы защитить от веток идущего сзади тебя: не доходя до ветки, берёшь её рукой и проводишь себе за спину, загибаешь назад.

      Мы взяли их на тропе. Вот это была встреча! Все на месте, все здоровы.

      — Заблудились, — виновато сказал Коля, но я не стал выспрашивать подробности — потом, потом. Вышли на границу леса и просигналили фонарём ребятам на горе: возвращайтесь!

      Ещё одна встреча, девчонки обнимаются, ребята похлопывают друг друга по мокрым спинам. Теперь скорее назад, на берег озера, греться, сушиться.

      Ночлег в лесу

      Снова нас двенадцать человек. Мы спустились к озеру. Дождь всё идёт. Земля под ногами сырая. Остановимся на краю поляны под большой елью. Расстелим полиэтиленовую

      плёнку и поставим на неё рюкзаки в цепочку, чтобы каждому свой мешок легко было найти. И от дождя накроем тоже полиэтиленовыми плёнками. Но сначала достанем палатки, топоры, кастрюли, вёдра, котелки, крючки для костровой подвески, продукты. Коля наметил место для костра, выделил троих в костровую команду: двух поваров и кострового. А мы с тобой и Андреем идём за укрытым от дождя запасом дров.

      Теперь девять человек заняты постановкой палаток: двое с топорами готовят и разносят колья, двое расчищают места для палаток от шишек, коряг, корней (и у них один топор), остальные пятеро ставят сразу по две палатки.

      Если палатки ставятся на длинных кольях, то сначала два человека стоят и держат их, а третий крепит оттяжки колышками. Достаточно закрепить два угла пола и одну заднюю оттяжку, чтобы сразу освободить поддерживавшего задний кол. Этот человек теперь помогает другой паре постановщиков палаток — третьим. После того как закреплены все четыре угла пола, забиты колья у передней и задней длинных оттяжек и оттянуты два угла скатов, заканчивает натяжку палатки уже один человек. Одному даже удобнее спокойно исправить перекосы, перенести забитые не на место колышки. К тому же теперь он может не спешить, ведь установку второй палатки закончит тоже один человек, а остальные трое будут ставить третью палатку.

      Но мы сейчас не будем ставить палатки на длинные колья, а привяжем коньковые оттяжки к деревьям. Это проще.

      Если под палатку стелят куски полиэтиленовой плёнки, то нужно следить, чтобы палатка стояла на выпуклом участке, а то в плёнке, как в ванне, соберётся вода.

      Теперь в палатки надо перенести рюкзаки. Каждый отнесёт только свой рюкзак, а чужой не тронет, потому что лишь хозяин знает, затянута ли тесёмка, застёгнуты ли карманы, не положены ли рядом с рюкзаком на землю мелкие вещи — ищи их потом в темноте.

      Полиэтиленовой плёнкой, освободившейся из-под рюкзаков, укроем палатки от дождя.

      К этому времени костёр уже горит, освещает поляну — наш уютный дом.

      Всего нужнее для уюта в нём запас хороших дров. Большой запас. И теперь все девять человек — и те, кто палатки ставил, и те, кто колышки готовил, — идут на заготовку дров. Длинные сухие нижние ветви елей — прекрасные дрова. Чтобы отломить такую ветку, надо загнуть её вниз и тянуть в сторону ствола изо всех сил, пока она не сломается. А сломается — летишь кувырком в темноту на торчащие острые сучья и валежины. К такому ретивому добытчику дров можно приставить помощника, чтобы подстраховал. Но не увлекайтесь, не то вдвоём, потянув зловредную ветку, полетите вместе, сажая друг другу синяки. Синяки синяками, а глаза берегите.

      Пусть один ломает, а другой светит фонарём и предупреждает проходящих мимо.

      Хорошо, если в лесу есть тоненькие сухостойные ёлочки. Такую ёлочку нужно сначала согнуть, наступить на неё ногой. У земли, там где стволик согнулся, напряглись, натянулись волокна дерева, и теперь достаточно легонько ударить по ним топором, чтобы они лопнули. Не потеряй в этот момент равновесия, не порань себя топором. Срубленную ёлочку нужно тащить через заросли за комель. Если тащить за верхушку, обязательно застрянешь. Но прежде чем рубить ёлочку, освети её фонарём, рассмотри внимательно: нет ли на ней живой зелёной ветки. Дело в том, что в пригородном лесу живые ёлки рубить безусловно нельзя, да к тому же живая ёлочка гореть не будет.

      Годятся на дрова также сухие лиственные деревья: осина, берёза, липа, дуб и другие — мёртвые, сухие. Летом, когда деревья зелёные, легко разобраться, но поздней осенью и ранней весной — смотри не ошибись. Стволы мёртвых лиственных деревьев обычно бывают с облупленной отлетевшей корой или кора легко отрывается.

      Засохшие осины и берёзы быстро подгнивают. Их иногда можно свалить даже без топора: нажать на стволик, она и сломается или вывернется с корнем. Но если дерево не поддаётся, раскачивать его опасно: верхушка может отломиться и с хорошей высоты стукнет по голове.

      Учти также, что гнилые дрова в сырую погоду впитывают много влаги и горят плохо.

      Вообще для ночёвки лучше хвойный лес.

      Дровяной склад надо расположить с наветренной стороны от костра — так, чтобы ветер дул к нему от склада. С наветренной стороны к костру, не ближе пяти метров от него, должны располагаться и палатки. А если ветер крутит, меняет направление, то и вдвое дальше. Безопасное расстояние от костра определяется его размерами. Можно такой костёр развести, что и за десять метров палатки искрами изрешетишь. К тому же подобный костёр бесполезен: к нему не подойдёшь, варить на нём неудобно, и дров он бессмысленно много съедает. На группу в двенадцать человек летом вполне достаточно костра длиной в два метра и такой мощности, чтобы не было жарко сидеть возле него на расстоянии двух метров.

      Но сколько заготовить дров? Как измерить их количество? Огромная копна мелких тонких веток израсходуется за полчаса, потому что древесины в ней мало. Нужно прикинуть примерный вес сухих дров, чтобы было килограммов двести. Но это теоретически и на глаз. В действительности просто запоминаешь, сколько дров собрали на прежней ночёвке, когда их не хватило, и на той, когда они остались на утро. А какой смысл в темноте собирать дрова на утро?

      При оборудовании ночлега важно подготовить удобные сиденья у костра, чтобы всей группе можно было просторно разместиться, отдыхать, ужинать, петь песни. Костёр, может быть, даже в большей степени нужен для уюта. Огромное удовольствие доставляет хороший огонь на ночлеге.

      Палатка — матерчатый домик. Обычно она с полом, часто с окошками или с вентиляционным рукавом, со входом — дверью, застёгивающейся на клеванты или на «молнию».

      Палатка незаменима в горах, тундре, степях, где слишком сильные ветры. Но в тёплую летнюю погоду в хорошем густом лесу она вряд ли уж так необходима. А палатка — это немалый вес. Раньше путешественники в лесах ночевали за неимением палаток в шалашах. Это романтично, близко к природе. Но шалаш требует Длительного строительства и массы лесного материала. А губить лес для одного ночлега — недопустимое расточительство. Да и зачем долго строить шалаш (который в ливень всё равно промокнет), если можно натянуть лёгкий надёжный тент из полиэтиленовой плёнки.

      Растянув такой тент на деревьях или на высоких кольях, можно укрыться под ним от дождя и ветра.

      В то же время тент не закрывает леса, не отгораживает нас от него. Лежишь и видишь деревья вокруг, звёздное небо. Если же гроза и буря, то мечутся перед тобой верхушки деревьев, сверкают молнии, вокруг стена ливня, а тебе тепло и сухо.

      В дождливый вечер можно натянуть тент и у костра, даже сам костёр наполовину укрыть от дождя. Но для этого лучше иметь тент из тонкой хлопчатобумажной ткани (брезент тяжёл, капрон и многие другие синтетические ткани боятся огня, а намокшая хлопчатобумажная ткань почти не боится искр).

      Тент и костёр нужно расположить вдоль ветра. Если костёр расположен поперёк ветра, а тент заслоняет костёр от ветра, то воздух образует завихрения, обтекая тент, и гонит дым под него.

      Рассуждение об удобстве на ночлеге

      В яркий солнечный день на песчаном пляже ложись на нагретый песок так, чтобы было очень удобно.

      Вот лежишь на спине: подгреби песок под плечи и под голову. Удобно лежать, когда спина несколько согнута, под тазом продавлено углубление, а ноги примерно на той же высоте, что и плечи. Как раз в таком положении ты находишься на мягком диване: он продавился так, что тебе удобно.

      Но стоит встать с дивана, как он упруго выпрямится, и не видно, какой он был формы. А песок форму сохранит. Запомни, какая она — удобная для тебя форма ложа.

      Тот же опыт на песке проделай лёжа на боку. И опять, чтобы было очень удобно. Иногда твёрдый камень бывает подходящей формы: располагаешься на нём, и камень кажется мягким.

      Можно сделать ложе из земли, веток, снега, вырубить во льду, сложить из камней — и будет мягко. Но нужно ещё, чтобы снизу было тепло.

      Вернёмся к нашим опытам с песком. Теперь поверхность песка выровняй так, чтобы получилась плоскость, утрамбуй её, насколько можно. Затем осторожно ложись на эту ровную поверхность на спину, а потом на бок. На песке останутся отпечатки тела. Где отпечатки глубже, там и давление тела больше. Это участки под тазом и бёдрами, плечами и поясницей, спиной и коленями. Казалось бы, мы перечислили почти все части тела, но по отпечаткам видно, что участки давления не так уж велики. Давление сосредоточено в нескольких точках.

      Если на одежду в этих точках нашить мягкие тёплые подушки, то спать на них будет тепло. Отчасти так и делают: нашивают на брюки тёплые наколенники, утеплительные слои на штормовые куртки и даже на свитеры. Однако нужно помнить, что одежда не только для ночлега, но и для ходьбы, усовершенствования не должны стеснять движений, и на ходу не должно быть жарко.

      Практически вопрос о тёплых подкладках для ночлега решается двумя путями одновременно. О первом мы уже сказали: это утеплительные нашивки на одежду (они не могут быть большими и толстыми). Второй путь — специальные подстилки, которые носят в рюкзаке и стелят под спальный мешок на подготовленную поверхность земли, снега или льда.

      Понятно, что на льду подстилки должны быть более совершенными, чем на земле, покрытой сухой еловой хвоей. На такую «тёплую» землю достаточно постелить под спальный мешок сложенное вдвое шерстяное и даже байковое одеяло.

      Если же земля очень сухая и слой осыпавшейся хвои толстый, достаточно постелить под мешок тёплую курточку.

      А как расположить подстилку? Давайте вспомним об отпечатках тела на песке. Ясно, что под ноги стелить можно меньше и даже вообще ничего не стелить. Если погода тёплая или спальный мешок у тебя тёплый, то на ночь можно снять верхнюю одежду. Её следует положить под мешок, под самые «мёрзнущие точки» — точки давления тела. Можно положить её под себя в мешке. Можно просто забрать в мешок свитер или шапку, даже рукавицы, чтобы при необходимости подоткнуть под себя там, где замерзаешь.

      Когда ложишься спать, снизу должно быть сразу тепло, потому что если за пять минут снизу не согреешься, то потом только сильнее замёрзнешь. И нечего ждать — надо тут же переукладываться.

      В качестве подстилки хороши «детские» надувные матрацы. «Взрослый» матрац тяжёл, дорог, велик, он и взрослым в походе не нужен. Вообще стремись возможно полнее использовать для ночлега всё имеющееся снаряжение.

      Пока не будем говорить о специальных подстилках для ночлега на снегу, льду, мокрой и мёрзлой земле — ведь мы сейчас пошли в летний поход.

      Если ноги без подстилки мёрзнут, то можно подстелить под них пустой или почти пустой рюкзак, а под рюкзак сложить ветки, брёвнышки, верёвку. Можно натянуть рюкзак на ноги поверх спального мешка.

      Если рюкзак занят в ногах, то в качестве подушки используют земляной валик, камни, обрубок бревна, кучу хвороста, веток. Для мягкости подкладывают сложенную рубашку, свитер, шапку. И тут опять понятие мягкости связано скорее с формой предмета, чем с материалом: и в удобном углублении камня голове будет мягче, чем на надутом резиновом мяче.

      Если у мешка есть удобный капюшон, то устроить голову ещё легче.

      Спальный мешок — главный

      предмет снаряжения. Палатку можно заменить тентом, навесом из корья, снежной хижиной или пещерой. Подстилку можно соорудить из снятой с себя одежды, лесных материалов, а тёплый спальный мешок заменить нечем. Он незаменим.

      Если ты хочешь ходить в походы, всё более дальние и трудные, нужно иметь свой спальный мешок. Он так же необходим, как собственные ботинки, к которым ты привык. К спальному мешку тоже привыкаешь, можно даже попытаться отгадать заранее: замёрзнешь в нём при этой погоде, или, наоборот, лучше снять свитер, чтобы не было жарко. Иногда угадываешь. Но беда заключается в том, что от состояния организма, степени усталости, тренированности тоже зависит ощущение теплового комфорта. Очень сильно такое ощущение зависит от настроения.

      Человек, когда ему хорошо и весело, гораздо меньше мёрзнет, чем когда ему тоскливо. И наоборот, когда начинаешь подмерзать — настроение портится.

      Если всю ночь ворочался, страдая от холода, то и днём в холодную погоду продолжаешь мёрзнуть, и настроение вечером скорее всего будет плохим. Тогда в следующую ночь ещё сильнее замёрзнешь. Поэтому уж если выдалась неудачная ночь, то на следующий день нужно обязательно переломить своё дурное настроение. Но если днём можно перебороть себя (даже на морозе в лёгкой одежде заставить себя разогреться быстрыми движениями и хорошим настроением), то ночью, когда спишь, ты во власти спального мешка. Видишь, как важен хороший спальный мешок.

      Сушка спального мешка — дело непростое. Конечно, в сухую ветреную солнечную погоду мешок высохнет быстро. А если дождь не прекращается?

      Тогда мешок приходится сушить у костра. Это долгий и трудный процесс. Подвешивать мешок у костра нельзя — обязательно сгорит. Нужно держать его в руках. Иногда для

      сушки придётся даже распороть заключительный шов мешка и сушить его как одеяло. Если погода устойчиво дождливая и холодная, мешки лучше не сшивать, а стелить в палатке и накрываться ими. Четверо улягутся на один мешок и укроются тремя мешками (спящие с краю подогнут часть верхних мешков под себя).

      Но всё это крайние, «аварийные» меры. Нужно стараться, чтобы мешок не намок, соблюдать все возможные предосторожности, чтобы уберечь его от влаги. Палатку надо укрывать полиэтиленовыми тентами, потому что даже хорошие палатки промокают (в швах, по боковым стенкам, а зачастую и сам материал крыши). И ставить палатку так, чтобы вода не затекала под неё. Полиэтиленовый тент должен далеко нависать над входом, задней и боковыми стенками.

      В рюкзаке спальный мешок нужно хранить в хорошо завязанном мешке из толстого полиэтилена или из клеёнки со швами, проклеенными резиновым клеем. Упаковка мешка должна быть такой надёжной, чтобы он не промок, даже если рюкзак упадёт в воду. В этом случае спальный мешок окажет тебе ещё одну неоценимую услугу — не даст рюкзаку утонуть.

      Наконец, видно в награду нам за все злоключения, дождь перестал. Мы сидим у яркого костра. Поужинали. Сейчас немного подсушим одежду прямо на себе и ляжем спать.

      Ребята затянули песню. А я чуть в стороне при свете костра читаю дневник: в Колиной группе вели его коротко, но аккуратно. Коля сидит рядом. Это он мне молча сунул дневник, когда я стал расспрашивать его о событиях минувшего дня — с момента нашего расставания. Ну что ж, почитаем.

     

      Дневник Колиной группы

      «13 июля. 14.30. Спешим так, что только пятки сверкают. Едва мы разошлись с Васиной группой, как Коля погнал нас: вечно ему надо кого-нибудь обгонять. Скоро он собственные ботинки обгонит. «Давайте, ребята, наставим им нос, — сказал, — придём на место встречи раньше». Тане попала ветка в глаз. Но не сильно. Ну вот, даже посидеть не дал...

      15.30. Привал. Ну и тропа! Если звериная, то для очень маленьких зверей — приходится ползти под ветками и продираться, как сквозь заборы. Вот глухомань! Колька говорит, что за последний час мы прошли километр. Интересно, откуда он это знает? Правда, ручей мы действительно перебродили сразу после привала, почти час назад. До ручья тропа была хоть куда — казалось, что весь маршрут проскочим за три часа.

      Проскакали, как же!..

      Пожалуй, километр мы от ручья прошли. Тогда правильно, что Колька здесь ищет ответвление тропы. Только разве в таких дебрях найдёшь? Придётся дальше идти вдоль реки.

      16.00. Теперь мы прошли получше. Теперь мы уже на ручье, который бежит со склонов Вороновской горы. Очень крутой ручей, даже с водопадиками: прямо сквозь кусты вода летит.

      Только вот рюкзак даёт себя знать. Нет, всё-таки, с моей точки зрения, это бессмыслица — носить продукты на спине, когда в животе ещё есть свободное место.

      16.30. Кажется, мы прорвались — джунгли остались внизу. Вокруг приличный лес. После обеда прошло три часа. Пора бы и пожевать. Ага, телепатия всё-таки существует: Николай командует раздавать бутерброды. Очень эта команда кстати. Жаль только, что ручей остался внизу. Сбегать, что ли? Да ладно, пожуём всухомятку, всё равно.

      16.40. Теперь писать буду я, Валентин. Поели. Сейчас начнём подниматься на гору.

      Про лес Толик правильно написал: был плохой — теперь хороший. Проходимый. Что ещё написать? Да, Коля сказал, что идём по графику. Выходим...

      На горе хорошо.

      Я видел наших из Васиной группы. Они шли по голому хребту. Быстро шли, похоже, что бежали, по одному, по двое. Пока я показывал ре-

      Снизу марлевый полог подгибается и прижимается подстилками

      стоять хорошо — далеко видно.

      Стояли долго. Коля сказал, что график движения опередили.

      18.00. Сбежали с горы. И по лесу вниз бежали. И ветка Таню опять по лицу стеганула. Остановились. По лесу бегать плохо. Тропку бы поискать.

      Выходим...

      18.45. Нашли ручей. Коля сказал, что скоро будем на месте, ручей прямо в озеро впадает.

      Мы без остановки шли и теперь далеко спустились. До срока нам 15 минут осталось.

      Коля с Володей убежали вниз, Коля сказал: «Пойду посмотрю». А зачем бегать смотреть — по карте и так всё видно. Жалко, что Коля карту унёс»...

      Вот она — роковая ошибка. Так я и подумал — там, на горе. Коля решил, что тропы нет, и принял притоки Калитинки за ручей, впадающий в озеро Вольное. Правда, расстояние между ними почти километр, но когда бежишь с горы, кажется, что отмахал гораздо больше, чем на самом деле.

      Вот что значит спешка! Говорил же я ему именно про этот кусок — будь внимателен, следи по карте. А он спешил — обскакать хотел...

      Продолжение дневника Колиной группы

      «19.00. Контрольный срок настал. А Коля с Володей не возвращаются.

      20.00. Стоим на месте уже больше часа. Тревожно. Коли с Володей всё нет. Ребята говорят, что надо идти их искать. Но это нельзя, потому что Коля велел стоять на месте. А их всё нет. Таня говорит, что надо было всем идти вперёд.

      20.30. Прибежали Коля с Володей. Они очень устали. Видно — далеко бегали. Коля говорит, что не туда идём. Показал на карте. Вот оно что! Мы когда с горы спустились, не в тот ручей попали. Топали бы дальше — и вышли бы не к озеру, а к болотам.

      20.45. Тяжело подниматься: круто и заросли. Спустились здесь быстро, а назад тяжело. Я ещё на том привале сказал Коле, что нужно было по компасу свериться. А он говорит: «Задним умом все крепки». Представляю, что в той группе делается. От контрольного срока почти два часа прошло. Наверное, ищут нас. Всю дорогу останавливаемся и слушаем — может, кричат где?

      Нет, не слышно. Пошёл дождь.

      21.00. Сейчас мы находимся в аварийной ситуации — заблудились. И нужно подробно записывать всё, что с нами случилось. Дневник потом найдут, и он поможет другим не совершать наших ошибок. Теперь дневник буду писать я, Таня.

      Коля не падает духом. Мы все тоже. Я не хотела рюкзак отдавать Валентину, он сам отнял. Теперь никому не отдаёт — сам несёт два рюкзака.

      Очень сильный.

      Я верю, что Коля нас выведет.

      21.30. Всё ещё поднимаемся где-то. И я очень устала. Мы теперь совершенно заблудились. И стало темно. Силы наши истощились. Но мы не падаем духом. Сейчас посидим, отдохнём и пойдём опять. Дождь не прекращается. Пишу под полиэтиленовым навесом — Валентин держит, а Лёня светит фонариком.

      22.00. Поднялись наверх. И вдруг какая-то тропа. Куда она ведёт? Может быть, по ней уже сто лет никто не ходил? И куда идти по ней — вверх или вниз?

      22.15. Нам попалась записка. На тропе стоит палка, сверху расщеплённая, в ней записка: «Ждать здесь». Ждём.

      Коля говорит, что это и есть тропа на озеро и что можно вниз пойти к ним навстречу.

      И правда, зачем ждать? Но Валентин не хочет. Говорит: «Сказано стоять — значит надо стоять». Разве его сдвинешь? Пришлось нам всем из-за него оставаться.

      Я сказала: «Какое он имеет право не подчиняться Коле?»

      Но и меня он не послушал...»

      Луна поднялась над озером, и если бы не мокрая трава, можно было бы подумать, что никакого дождя и не было. А комары донимают.

      Размышление у костра: человек и комар

      Комары, мошка, москиты и прочие кровососущие летающие насекомые — бич для путешественника. Их всех называют одним словом — гнус.

      В последние десятилетия химики и энтомологи (учёные, изучающие насекомых) объединили свои усилия в изобретении репелентов — пахучих составов, которые отпугивают кровососущих.

      Таких составов в настоящее время уже достаточно много: диметил-фталат, репудин, репелин и другие.

      Насчёт мошки мнения разделяются: одни говорят, что репеленты их отпугивают, другие, что мошка с удовольствием все эти мази «жрёт». Очевидно, под собирательным названием мошка подразумевают несколько видов насекомых, которые и ведут себя по-разному.

      Итак, против гнуса есть мази и жидкости. Одни из них действуют длительно — десятки часов, другие быстро выветриваются. Некоторые составы репелентов довольно едкие и даже ядовитые, и нужно следить, чтобы они не попадали в глаза, на губы или в пищу.

      Всё время появляются новые репеленты, и тебе придётся их испытывать на себе. Одно могу посоветовать: если берёшь в дальний поход новое разрекламированное средство, то на всякий случай возьми и старое, испытанное.

      На ходу и на дневном привале гнус доставляет много неприятностей, но если он не даёт спать, это уже бедствие. Самое надёжное и, пожалуй, единственное средство, которым можно обезопасить свой сон, — хороший защитный марлевый или тюлевый полог.

      В тёплые летние ночи даже лёгкой марлей невозможно накрыть лицо — становится душно. Душно бывает и в марлевом домике, сооружённом вокруг головы спящего. Но если ты заберёшься в марлевую палатку, то площадь марли и объём воздуха, заключённый внутри, будут достаточно велики, чтобы обеспечить хорошую вентиляцию. Из практики известно, что даже в индивидуальном пологе размерами 2 X 0,5 X 0,5 метра дышится легко. Но лучше иметь полог попросторнее. Сохранив указанную длину и высоту, следует увеличить ширину до 70 сантиметров, потому что если прикоснёшься во сне к стенке полога, то гнус сразу начнёт тебя кусать сквозь марлю. Не надо делать полог в ногах ниже, чем над головой: внутри нужен достаточный объём. Кроме того, когда, забравшись внутрь, начнёшь уничтожать прорвавшихся к тебе комаров, то в домике прямоугольной формы легче повернуться.

      Технология уничтожения комаров в пологе тоже разработана. Сидят они обычно на стенках или забиваются в углы. Тогда зажигаешь спичку, при свете её отыскиваешь комаров и той же спичкой их подпаливаешь. Полог при этом остаётся цел, потому что комару много ли надо — поднёс спичку снизу на полсекунды и даже не коснулся комара пламенем, как он, потрескивая, свалился. Приходится перед сном потратить минут десять на такую кропотливую и не очень приятную работу. Но комаров при этом ничуть не жалко — так они тебя измучили и искусали за день.

      Чтобы спать всю ночь спокойно, нужно уметь правильно сшить и установить полог. Полосы марли сшивают на машинке, проложив в швах тесьму. Эти же полоски тесьмы, выходя по углам, служат оттяжками. Снизу полог подворачивается под спальный мешок, подстилку, рюкзак, служащий подушкой. Надо следить, чтобы боковые стенки всюду были плотно прижаты и имели достаточный запас длины.

      А можно к палатке в дверной проём пришить марлевую занавеску и прижимать её так же, как полог.

      Река Сакмара. Навесная переправа

      Коля разбудил меня в шесть. Ох, как не хотелось вылезать из-под одеяла. Внутри палатки было так уютно. Но Коля неумолим. Идёмте реку смотреть — и всё тут. Пришлось вставать.

      Мы идём, промокшие от росы, на высокий берег, потом спускаемся к воде, и я заставляю себя умыться.

      Полегчало. Начинаю соображать. А Коля уже весь в работе:

      — Здесь натянем верёвку, между этой сосной и вон той елью у воды. Переплыву с верёвкой я сам. Может, сейчас попробовать?

      — Зачем же пробовать? Сразу и переплывёшь. Пойдём в лагерь, пора ребят поднимать.

 

      Ребята поднимались тяжело — устали накануне. Появлялись по одному из палаток, заспанные, взъерошенные, но быстро веселели на солнышке и, кто проделав зарядку, а кто сразу, бросались в озеро. Первый, самый смелый, Валентин, за ним и остальные. Вода казалась холодной лишь поначалу, а потом вылезать не хотелось. Дежурные суетились у костра.

      Сперва нужно кому-то одному переплыть реку. Многие хотели плыть, даже девочки, но пустили Валентина, который лучше всех плавает. Валентин, обвязанный репшнуром, поплыл, потянул за собой репшнур. Плыл он быстро, но всё равно его несло течением. Потом вышел на берег и репшнуром стал вытягивать к себе основную верёвку. За дерево у воды он завязал её удавкой.

      Удавка — это узел: верёвка идёт от нас к тому дереву, обходит его петлёй, потом вокруг самой себя и в обратную сторону вокруг дерева, но теперь уже под верёвку первой петли. Мы все учились вязать удавку на деревьях на этом берегу.

      Теперь натягиваем верёвку все вместе по Колиной команде. Мы ушли далеко за дерево, потом, держа верёвку, стали закручивать её вокруг ствола, прижимая предыдущие витки последующими, чтобы не ослабла.

      И завязали. Верёвка, как струна, высоко над водой с большим наклоном вниз к противоположному берегу.

      А теперь потренируемся делать обвязку и беседку из репшнуров.

      Обвязку делают из куска репшнура, сложенного пополам. Опоясываешь себя под мышками и на груди, продеваешь оба конца репшнура в петлю, образованную его серединой, и на этой же петле обоими концами, сложенными вместе, вяжешь узел. Вот и всё. Узел не развязывается, и обвязка не стягивается. Но нужно правильно её сделать, а то будет плохо. Поэтому новичков проверяют, когда они сами завязываются. Затягивать на себе обвязку нужно на вдохе, чтобы потом она не мешала дышать. Можно сделать обвязку, применяя узлы «проводника» и «булинь». Чтобы обвязка не съехала вниз, из свободных хвостов репшнура вяжут подтяжки. Обвязка и подтяжки образуют на груди перекрестие. За это перекрестие прицепляют карабин и им же пристёгиваются к переправе. Карабин гладкий, хорошо скользит. Но когда его внизу отцепляешь, от трения он горячий.

      Беседку делать совсем просто. Завязываешь из репшнура петлю узлом «проводника». Потом берёшь эту петлю, надеваешь на себя сзади и сцепляешь её на животе карабином. Получается, что верхняя верёвка проходит по пояснице, а нижняя — у ног. Тогда берёшь нижнюю, вытягиваешь её вперёд между ногами и подцепляешь в тот же карабин. В беседке висишь сидя. Карабин беседки тоже прицепляешь к переправе и едешь на двух карабинах.

      Первым поехал я сам. Завязал на себе обвязку, подцепил беседку, пристегнулся карабинами к верёвке. Затем повис, упёрся ногами в дерево, сильно оттолкнулся. Карабины шуршали приятным звуком. Быстро перелетел реку, потянул за собой репшнур. Он и остановил меня около самого дерева, иначе я врезался бы головой. Потом отстегнулся, встал на землю. Ребята на том берегу, верно, завидуют. Сейчас сами поедут.

      Я посмотрел, как Валентин привязал верёвку к дереву, опять пристегнулся к переправе карабинами, но теперь уже головой к тому берегу и стал подтягиваться на руках. Ребята потянули за репшнур, потащили меня. Тогда я руки в сторону вытянул, чтобы не обжечь о верёвку. Испытание переправы окончилось.

      Теперь переправляются ребята и Девочки. Мы с Колей обвязывали каждого обвязкой и беседкой, пристёгивали карабинами к верёвке. Кто умеет, сами обвязывались, но и их потом проверяли, помогали пристегнуться. Все мигом перелетали на противоположный берег, где им помогали отцепиться,

      Когда шесть человек переправились, принялись за рюкзаки. Их подцепляли на карабинах по нескольку штук сразу и сильно толкали. Так они долетали до того берега.

      А один раз не долетели, повисли где-то на середине. Вася было подцепился к переправе, хотел, как обезьяна, на руках и ногах лезть к рюкзакам. Но я приказал ему вернуться.

      Пришлось эти рюкзаки вытаскивать назад и толкать снова. Если бы репшнур у нас был подлиннее, то и с той стороны можно было тянуть их к себе.

      Когда все рюкзаки переправили, стали опять людей пускать. Подошла твоя очередь.

      Проверили обвязку и беседку. Поддерживаем тебя снизу, пока ты расстёгиваешь карабины, нацепляешь их на переправу и застёгиваешь. Замки у карабинов защёлкиваются, ты заворачиваешь предохранительные муфты с ними карабины уже не могут сами расстегнуться. Вот ты удобно повис на грудной обвязке и на беседке, не держась руками. Теперь возьмись за верёвку, подтянись ближе к дереву, сильно согни ноги, упрись ими в дерево. Смело толкайся ногами, одновременно отпускай руки и вытягивай их в сторону подальше от верёвки. Прогнись в пояснице, голову подальше от верёвки запрокинь, не то чирканёт по лицу. Ну, пошёл!..

      Верёвку с переправы отвязал Коля, затем переплыл речку. Но можно было всем переправиться, если на оставленном берегу завязать специальный саморазвязывающийся узел: дёрнешь его репшнуром — он и развяжется.

      Лесные «штурманы»

      Как мы пойдём дальше? Поднимемся на гору Большую или двинем вдоль озера Вольного и по ручью вверх через урочище Зелёное? Можно так и этак,

      Мы идём у самой воды среди берёз и сосен, солнце у нас за спиной и слева — время за полдень. Тени деревьев упали вдоль берега, разграничили полосы света. Мы то в тени, то наступаем в ярчайшую зелень травы. Вода, окружённая жёлтой каймой песка, стала ещё синее. Обогнули широкий залив, подошли к ручью. Тогда, оглянувшись назад, увидели солнце над другой стороной озёрного залива, а вода перестала быть синей, потонула в жёлтом блеске.

      В лесу было зелено, тепло, тихо и жарко. Ветерок сразу погас, натолкнувшись на первые деревья. Только у самой воды до потных лиц доносилась прохлада.

      Мы шли, останавливались, купались. И снова шли. И снова купались. Покинули озеро с сожалением, но ручей, по которому начали подниматься, тоже был красив. Скоро долина его сузилась, нас обступили заросли и упавшие деревья. Приходилось перелезать через стволы валежин.

      Опять идти тяжело. Опять оттягивают плечи рюкзаки. Стволы высоких деревьев тянутся вверх, на простор, к свету.

      На коротком привале я посоветовал разуться и опустить ноги в прохладный ручей.

      Стоит немного отдохнуть, и начинаешь видеть красоту глухого, заросшего ручья. Лес здесь не такой, как всюду. Он весь замшелый, поражает узкой долиной и какой-то обособленностью. Такие места называют урочищами.

      Постепенно долина начала расширяться, из-за деревьев появилось озерко, зажатое стенами леса. И в нём мы искупались, а потом зажгли на берегу небольшой костёр. Обед.

      Остаётся последний участок «ненаселёнки»: от озерка — мы назвали

      его Лесное — до хутора Красного. Дальше уже дорога. Найти хутор легко: он стоит на реке, а она как раз поперёк нашего движения — хороший линейный ориентир.

      Если на линейном ориентире (скажем, на реке) нужно отыскать какую-нибудь точку (поселочек, хутор), то специально допускают «ошибку»: отклоняются в сторону (допустим, влево). Тогда, выйдя на реку, можно точно определить, куда идти берегом. Если же стараться попасть точно на хутор, то можешь выйти к реке, а хутора не обнаружить. И не знаешь, в какую сторону ты отклонился, куда теперь направляться — влево или вправо.

      Но бывает, что нужно отыскать в глухой местности точечный ориентир (посёлочек среди леса), а линейных ориентиров нет. При больших расстояниях это очень сложная задача.

      И вот мы решили потренироваться: от Лесного озера пройти точно на хутор Красный.

      Прежде всего нам нужно очень точно определить точку старта, для чего мы специально переместились к северному краю озера, к месту впадения ручья. Эта точка на карте хорошо видна, и от неё мы прочертили две линии: одну — на хутор Красный, Другую — параллельно вертикальной линии сетки. Между линиями транспортиром измерили дирекционный угол, а по нему, вычтя магнитное склонение и среднее сближение меридианов, рассчитали магнитный азимут.

      Подготовка закончена. Теперь нужно пройти как можно точнее по прямой линии, ориентируясь по компасу. И всё зависит от Коли и его помощника.

      Коля выбирает помощником тебя: ты быстро бегаешь. Вас обоих мы освободили от тяжёлого груза — вам нужно работать налегке.

      От озера почти сразу начинается подъём. Коля достал компас и визирует на ориентир — на дальнее, хорошо заметное дерево, расположенное под нужным азимутом. Ты устремляешься вперёд. Коля кричит тебе: «Лево, право», выводит тебя на ориентир. Теперь ты берёшь свой компас и визируешь дальше, а Коля подбегает к тебе, потом бежит дальше, и ты командуешь: «Лево, право». Так, по очереди, вы намечаете ориентиры по компасу и выводите друг друга на эти ориентиры.

      Каждый из вас должен стараться выбирать, во-первых, ориентиры как можно точнее по линии движения, во-вторых, самые дальние ориентиры. Поскольку ориентиры располагаются довольно часто чуть в стороне от линии движения (то есть вы идёте с некоторой ошибкой), то нужно «чередовать» эту ошибку, чтобы она была то справа, то слева. Тогда ошибки будут как бы «исправлять» одна другую.

      Впереди довольно крутой подъём от озера. Вы стараетесь работать быстро, хотя кусты сильно мешают: приходится продираться сквозь них или обегать стороной, удаляясь от линии движения, а потом снова возвращаться. А мы в это время медленно идём в сторонке, выбирая самый удобный путь, но не теряя вас из вида.

      Подъём кончился. Лес стал реже. Часто попадаются хорошо приметные деревья. Тогда Коля, он в данный момент визирует, кричит тебе: «Беги к большой сосне с развилкой!» и указывает на заметное дерево. И вы вместе устремляетесь вперёд. Добежали до этого дерева — снова намечаете ориентир. И к нему. Дело пошло быстрее. Мы теперь идём по лесу ускоренным шагом, чтобы не отстать.

      Так прошли примерно километр по легкопроходимому лесу, начался спуск в долину реки Семеновки. Теперь я посоветовал вам, прокладчикам маршрута, не спешить, идти с постоянной скоростью, работать тщательно и попробовать по времени и скорости хода прикинуть расстояние. По карте видно, что от начала спуска в долину Семеновки до хутора остаётся около километра. При той скорости, с которой мы будем двигаться, это займёт 20 — 30 минут.

      Если через 30 минут не выйдем на хутор, дальше идти нельзя: нужно разыскивать хутор где-то поблизости.

      Определять пройденное расстояние и скорость движения очень трудно. Иногда новички считают свои шаги. Но в лесу на неровной почве, да ещё под уклон подсчёт шагов мало помогает. А опытный турист обладает особым «чувством скорости и расстояния». Это — результат длительных тренировок, большого опыта хождения с картой. Для приобретения такого опыта всегда нужно на ходу фиксировать время движения по часам, а когда путь закончен и ты вышел к известной точке, рассчитай, с какой скоростью шёл, и запомни условия пути.

      Через 20 минут мы действительно вышли к хутору Красному, как раз у крайнего дома со стороны мельницы на реке. Очень точно вы с Колей вывели нас к намеченной точке посередине построек.

      У приветливых хозяев хутора купили молока.

      Дальше идём по лесной дороге, но теперь уже не цепочкой, а свободным строем — дорога широкая.

      — Мы и в большие походы пойдём? — опрашиваешь ты.

      — Конечно. Ведь тебе скоро исполнится 14 лет. Значит, с будущего года ты можешь участвовать в длительном спортивном путешествии. Все походы по сложности делятся на пять категорий. В походы первой категории можно идти с 14 лет, второй категории — с 15, третьей — с 16, четвёртой — с 18. К пятой категории относятся сложнейшие путешествия, совершаемые только спортсменами с многолетним опытом. Чтобы идти в них, нужно последовательно пройти походы всех категорий сложности — от первой до четвёртой. В «пятёрках», как их иногда называют туристы, можно участвовать только с 20 лет.

      — Значит в 16 и 17 лет можно только в «тройку» ходить. Два раза в одинаковую «тройку»?

      — Что значит — в одинаковую? Разве горная «тройка» через высокие снежные перевалы и байдарочный поход по быстрой порожистой горнотаёжной реке — одинаковые походы? Больше того, чтобы участвовать в горной «тройке», нужно пройти горные маршруты первой и второй категорий сложности, а для участия в байдарочной «тройке» — байдарочные «единичку» и «двойку». И на всё сразу вряд ли хватит времени. Так что возраст тебя не задержит.

      — А как выбрать маршрут похода?

     

      Разговор в пути о выборе спортивного маршрута

     

      В каждом маршруте есть «ключевое» место, пробуждающее интерес к нему. В спортивных походах оно обычно наиболее труднодостижимое, а может быть, просто самое красивое или привлекающее связанным с ним событием либо своей географией.

      Я сейчас говорю о многодневном походе, о длинном маршруте, о целом путешествии.

      У каждого маршрута есть автор. Маршрут — как бы произведение его, задуманное или уже завершённое.

      У каждого автора свой вкус. Мне вот всегда хочется так построить маршрут, чтобы уйти далеко от дорог, от путей подъезда и там достигнуть ключевой точки. А дальше начинается, по-моему, самое настоящее — выбраться. Выбраться к людям, транспорту.

      Я как-то в течение трёх лет стремился к одному удалённому и труднодоступному перевалу. Вообще-то было даже не известно, есть ли там перевал, а если есть, то проходим ли? На третий год нашей группе удалось его достигнуть и пройти. Мы назвали перевал Студенческим (это было зимой на наши последние студенческие каникулы). Он на Приполярном Урале, в местах безлюдных и суровых, виднеется белой заснеженной седловиной левее горы Манарага, если смотреть на хребет е севера. С тех пор многие туристы-лыжники прошли через Студенческий. Случалось нашей группе и до того и после проходить впервые разные перевалы. Но все они не привлекли внимания: ими не ходят или ходят редко. А вот Студенческий служит и по сей день ключевой точкой многих туристских походов. Значит, тот маршрут был придуман удачно.

      Можно говорить об архитектуре маршрута: его стройности, логической красоте, естественности. Причём это одинаково относится и к сложным маршрутам мастеров, и к простым маршрутам начинающих. Они как математические задачки для любого класса: могут быть изящные, остроумные, а бывают громоздкие, глупые.

      Больше всего мне нравится линейный маршрут — чтобы пройти кратчайшим путём от точки прибытия к совсем другой транспортной магистрали.

      Интересно, например, строить маршрут так, чтобы выйти к маленькому местному аэродрому и улететь на самолёте.

      Хорошо, когда в середине маршрута или в последней трети ждёшь какого-то события. Например, встречи с другой группой в заранее намеченной точке — в глухом лесу, на ручье или даже на горном перевале. Могут в одной точке встречаться две группы, и три, и пять, и все придут с разных сторон.

      В комбинированных пеше-водных путешествиях ключевой точкой является выход на реку, по которой наметили плыть, а дальше — самые сложные пороги на ней.

      В горах часто сложной задачей бывает переправа через бурную реку. Приходится отыскивать место, где она возможна. Иногда для этого нужно забраться высоко в верховья реки, к самым ледникам — в больших горах большие реки обычно берут начало из ледников.

      Спортивные туристские путешествия в нашей стране с каждым годом всё доступнее и взрослым и детям. Управление гражданской авиации предоставляет учащимся половинную скидку на перелёты в осенне-зимнее и весеннее время. Такую же скидку предоставляет и железная дорога. Дома пионеров, спортивные общества и советы по туризму всё чаще организуют походы детей в отдалённые и интереснейшие районы нашей страны. Так что, если есть у тебя заветная мечта, — добивайся.

      — А нужно ли стремиться придумывать обязательно свой новый маршрут?

      — Что значит — нужно? Хочется — вот это другое дело.

      Хочется пройти никому не известным маршрутом. Азарт исследователя понятен любому путешественнику. Ещё не знаешь, что увидишь там, вон за тем холмом, за тем перевалом, никто не может рассказать тебе то, что совсем скоро увидишь собственными глазами. А потом расскажешь всем.

      Но осторожно! Знаешь поговорку — «изобретать велосипед»? Маршруты могут быть много раз пройдены, подробно описаны в туристской литературе и в отчётах-описаниях, которые составляют группы, пройдя поход, а ты разрабатываешь его как совершенно новый.

      Ты скажешь: «Ну и что за беда? Мне-то какое дело — ходили там или нет?» Но представь себе, что в душный жаркий день ты прошёл по гнилому заболоченному лесу усталый, истязаемый полчищами комаров, обойдя красивейшее и хорошо известное озеро, с песчаными сухими берегами, просторными пляжами... Глупый аскетизм, не правда ли? Если у тебя есть хорошая карта, то озеро на ней обозначено, но ведь не известно: красивое оно или нет? А, может, у него берега такие топкие, что и к воде не подойдёшь. Не по всякой карте это можно понять.

      Не изучив материалы о маршруте, ты можешь пройти мимо интереснейшей старой часовни, затерянной в глухом лесу, мимо какой-нибудь местной достопримечательности, известной на другом конце света. А ты протопал мимо и никогда уже не увидишь, не испытаешь радости общения с редким, красивым, труднодоступным. А может быть, ты будешь идти через заросли рядом с хорошей дорогой. Или, наоборот, проскочишь на попутной машине по шоссе там, где хорошо бы свернуть в лес, богатый ягодами и грибами. Дело в том, что самому невозможно всю землю разведать, да и какой толк изобретать в наше время всем известные велосипеды?

      Надо стремиться изучить всё, что известно о районе и о маршруте. По разным книгам, картам, описаниям, из бесед с туристами. Полезно заранее написать письма людям, которые живут там, куда ты собрался: ребятам в сельскую школу, Дом пионеров; спросить совета в выборе маршрута, узнать о местном транспорте. С такими вопросами в письмах можно обращаться и к взрослым: в сельсоветы, в Дома культуры, да и вообще к самым разным людям.

      После тщательного изучения района наносим на карту все известные маршруты. Очертим места скучные, малоинтересные, особо выделим участки, которые нас заинтересовали, но о которых мы не нашли подробных сведений. Может быть, это массив леса, протянувшийся на десятки километров, и нет в нём ни дорог, ни селений. Может, озеро, где не бывают рыбаки и туристы. Может, старое, давно заброшенное селение. Может, истоки всем известной реки, но никто не знает, как она начинается. А может, самая высокая точка обширного района или, наоборот, самая низкая точка впадины, расположенной ниже уровня моря.

      Но разрабатывать путь к ключевой точке маршрута ещё рано. Надо проверить, не фальшивая ли она. И снова начинается сбор сведений, но уже более узко, целенаправленно.

      Когда я отправлялся в свои первые лыжные походы в Заполярье, то, выбрав Кольский полуостров, стал изобретать там новые, свои, маршруты, такие, чтобы были подальше от широко известных Хибинских гор.

      И только на третий год, в третий поход, я отправился, наконец, в Хибины и понял тогда, что это настоящая жемчужина Кольского, встречи с которой я совершенно неразумно себя лишал.

      Наверное, с общеизвестных интереснейших мест и следовало бы начинать всем. Но что мы можем поделать с нашей извечной и неразумной страстью с первых шагов искать новое! Потому-то мы и путешественники.

      Сделаем уступки этой страсти. Только не упорствуй в ней бесконечно долге.

      Есть в нашей стране места и объекты всем известные, часто посещаемые и от этого совсем не менее интересные. Как и знаменитые книги, они не подвержены капризам моды. Не сторонись их, смири гордость первооткрывателя, наслаждайся тем, что всеми признано не случайно.

      Но вот, наконец, наши симпатии определились. Настало время конструировать маршрут.

      Начинаем с изучения путей подъезда к району, самых удобных, быстрых, недорогих. Здесь мы будем решать увлекательные комбинации с пересадками, минутами, часами и рублями.

      А может быть, тебе придёт в голову отыскать в этом районе такие пути подхода, где старый, отживший свой век паровозик тянет маленькие вагончики по узкоколейному рельсовому пути. И ветви деревьев дремучего леса заглядывают в открытые окошки вагона.

      Или, если ты идёшь в байдарочный поход и у тебя «неподъёмный» груз, то к воде можешь подкатить не автобусом по шоссе и не грузовиком по дороге, а через болота и по старым, ушедшим в землю и заросшим травами деревянным дорогам повезёшь свой груз на лошадях, запряжённых не в колёсные телеги — колёса увязнут в болотах, — а в зимние сани-розвальни. А старый дед-возница будет учить тебя обращаться с лошадьми, и ты быстро научишься всё делать сам.

      Конструируя маршрут, рассчитывая его по дням и по километрам, постарайся устроить так, чтобы к самой интересной точке подойти после самых трудных переходов. Чтобы она была не в начале и не в самом конце похода, а приблизительно после двух третей пути.

      Зачем? Это один из тех вопросов, на которые не нужно отвечать, даже если можно было бы ответить. Вот пройдёшь несколько дальних походов и убедишься сам.

      Сколько же километров планировать на день? Вспомним свои коротенькие одно-, двух- и трёхдневные походы. Вспомним, сколько километров было пройдено в разные дни и какой была тогда наша усталость.

      В дальнем походе норма километража может колебаться от 10 до 25 километров в день.

      Но 25 километров для новичков — это почти крайний случай. Столько можно идти лишь тогда, когда в рюкзаках небольшой груз, а после подобного перехода обычно устраивают днёвку. Большие переходы не планируются заранее, а получаются сами по себе. Бывает ведь, что группа вдруг «разошлась» — идти легко, весело и не хочется останавливаться. В азарте проходят и больше 25 километров. В этом случае не стоит педантично придерживаться плана. Более того, может быть, такой стихийный марш-бросок оставит самые лучшие воспоминания из всего похода.

      Но если хотя бы одному человеку идти вдруг стало тяжело, продолжать движение нельзя. Придётся остановиться на длительный привал или на ночлег, даже в неудобном месте. Но учти, что, если уставшего человека разгрузить или совсем освободить от рюкзака, лучше ему от этого не станет. Моральная травма, которую наносят человеку, признавая его слабым, не прибавит ему новых сил. Конечно, уставшего нужно разгрузить, если рюкзак ему действительно тяжёл (о чём он должен сказать сам, не стесняясь), но всё равно немедленно надо выбирать место для ночлега.

      И даже если тебе кажется, что человек лодырничает, не ругай его и не заставляй идти. Этим принесёшь вред группе. Всем будет неприятно. А вдруг ты ошибся, и человеку действительно плохо? Представь, что самому почему-то тоскливо и тяжело, а тебя ещё начинают ругать. Если хочешь приободрить уставшего, то поставь себя на его место и подумай: что бы тебе приятно было услышать от друзей.

      Таким психологическим приёмом — поставить себя на место другого — должен постоянно пользоваться в походе каждый (в обычной жизни тоже): руководитель по отношению к участнику и участник по отношению к руководителю и к другому участнику.

      Поход — не только школа экспедиционных навыков, но и школа общения с людьми. Если ты будешь обдумывать свои отношения с людьми, которые идут, трудятся и отдыхают с тобой вместе, и непрерывно будешь думать о том, как сделать им приятнее, интересней и легче поход, то самообучение в «школе общения» станет захватывающе интересным. Запомни, что дважды, трижды можно простить нытика, лентяя, растяпу и снова взять его в поход, но хама, считающего себя существом исключительным, радующегося случаю возвыситься за счёт неудачи другого, надо гнать. На первой же встречной транспортной магистрали... Потому что хамство — это самое страшное.

      От планировки дневного километража мы незаметно перешли к происшествиям и настроениям, которые могут возникнуть на маршруте. Это получилось как бы случайно, но на самом деле это логичный переход, потому что настроение людей определяет их возможности и даже в большей степени, чем физическая тренированность.

      Продолжение разговора в пути — теперь о походных документах

      Отчёт. Само это слово показывает, что пишется документ, подтверждающий проделанную работу. В данном случае подтверждается спортивное достижение — маршрут пройдён.

      Но подтверждение — наименее важная роль отчёта. Гораздо важнее создать отчёт, который поможет вашим последователям выбрать маршрут и пройти его. Так же как нам помогли походные отчёты, которые мы читали, выбирая свой маршрут.

      А нравились тебе отчёты, которые ты читал? Приятно было их читать, полезно?

      Не следует слишком подробно излагать разработанный тобой тактический план похода. Остановись лучше на его недостатках, чтобы предостеречь от повторений. О достоинствах своего плана следует говорить, лишь если поход был действительно сложным, когда такой план является находкой, без которой маршрут не был бы пройдён.

      Не объясняй и способов ориентировки. Пусть каждый придумывает их сам. Но если ориентировка оказалась сложной, дай примерную зарисовку местности, так называемый абрис — карту, составленную по памяти, на глаз. Только не забудь предупредить, что это твой собственный абрис.

      К чужим абрисам относись критически: на глаз местность зарисовать трудно. Но часто абрисы помогают ориентировке. В горах полезно делать панорамные фотоснимки, но не с вершин, а снизу, из долин.

      Не забудь при этом нанести на карту в отчёте точку съёмки и угол охвата снимка. Кстати, карта маршрута обязательно прикладывается к отчёту. Стремись, чтобы она была наиболее подробной, дополняй её в походе.

      Что же следует дать в отчёте? В общем, всё это на твоё усмотрение, но особенно обрати внимание на: пути подъездов, стоимость транспорта (не забудь указать год, когда был совершён поход); места отправления на маршрут посылок; варианты закупок в магазинах; ночлеги в населённых пунктах, если это зима; расположение больниц, интересных экскурсионных объектов и тех объектов, которые оказались не интересными (обоснуй своё мнение). Поделись своими находками по технике и снаряжению.

      И, наконец, приведи короткий дневник похода, где по датам и километрам рассказано о ваших приключениях. Дневник может быть совсем коротким, но он должен показать прохождение маршрута по датам.

      Маршрутная книжка выдаётся как документ на право похода маршрутными комиссиями при клубах туристов, крупных туристских секциях, ДСО, советах по туризму и экскурсиям. Её выдают после проверки,

      соответствуют ли ваши знания и опыт сложности намеченного маршрута. Ты сейчас имеешь право ходить лишь в лёгкие походы, а слишком трудные для тебя закрыты. Постепенность в усложнении маршрутов — основное правило нашего туризма.

      На обсуждение маршрута приносят в маршрутную комиссию заявочную книжку. Её можно получить в той же комиссии ещё в начале подготовки похода и аккуратно заполнить при подготовке. Комиссия проконсультирует вас по выбранному маршруту и расскажет о порядке заполнения заявочной книжки. Смысл её в том, что она остаётся в маршрутной комиссии и по ней следят за прохождением вами маршрута и соблюдением контрольных сроков.

      Из контрольных точек вы присылаете в маршрутную комиссию телеграммы. Если в установленный срок (который записан и в маршрутной и в заявочной книжках) не пришли телеграммы — вас будут разыскивать. Понимаешь, насколько ответственно надо относиться к соблюдению установленных сроков отправки телеграмм? И учти, что контрольные сроки должны назначаться с расчётом на использование резервных дней.

      Контрольный срок нашего двухдневного похода определён совершенно точно. Во-первых, сегодня вечером мы должны быть дома; во-вторых, последний автобус из Костина отправляется в 20 часов. Но на самый последний автобус рассчитывать не стоит — мало ли что, вдруг испортится или будет переполнен. Предпоследний автобус идёт в 18.30. Ну и получасовой запас не повредит.

      Итак, намечено быть в Костине в 18 часов. А если всё-таки опоздаем на все автобусы и придётся заночевать в Костине (или в лесу у речки)? Этот случай у нас предусмотрен заранее: в городе намечен человек, у которого есть домашние адреса и телефоны ребят, и он в тот же вечер предупредит родителей, чтобы они не беспокоились.

      Но как мы сообщим нашему связному в городе, что у нас всё в порядке, что мы просто не сумели выехать вечером? На карте обозначен в Костине сельсовет. И, наверное, там есть телефон. Кроме того, мы знаем из туристских описаний района (да и в телеграфной книге поинтересовались), что в Костине есть телеграф. Тогда пошлём срочную телеграмму. Только обязательно срочную: её доставят и вечером и ночью. Срочная телеграмма дороже простой, но у нас на это отложены деньги.

      С хутора Красного мы вышли в 16.30. Значит, идём с большим запасом времени: ведь до Костина от хутора всего километра два-три. Вот мы сейчас прошли верхнюю точку дороги, так сказать маленький перевал, и теперь находимся на северных склонах горы Крутой. Пройдём чуть дальше, и дорога приведёт к речке Серебрянке. Перейдём по плотине на Серебрянке и повернём направо через поле, к Костину. Идти осталось самое большое полчаса.

      — Знаете что, — говорит Коля, — времени у нас ещё много. Давайте в Костино не ходить, а повернём через лес прямо на восток, пока не наткнёмся на тропинку, идущую от горы Крутой к парому через Орляну. Ведь автобус через реку на пароме переправляется. Тут мы его и перехватим.

      Вечно Коля со своими авантюрами! Но, в общем-то, мне его план по душе. Посмотрим, что скажут ребята.

      — Точно! Давайте... Зачем в посёлке торчать? — Колин план воспринимается с энтузиазмом. — Прозеваем автобус — тоже не беда. Переночуем ещё раз у реки, а родителям позвоним!

      Не хочется ребятам расставаться. Всегда так бывает в конце удачного похода.

      Ну что же, пойдём искать тропинку...